Русские в СССР. Потерпевшие или победители?

Как видим, большевики не так уж и стремились к власти. И это основательно подрывает один из базовых антикоммунистических постулатов, согласно которому партия ленинцев была этакой тоталитарной сектой маньяков, прямо-таки рвущейся к однопартийной диктатуре. Сами же большевики, в такой оптике, выглядят как людоеды, мечтающие побольше пострелять и помучить. Понятно, что этот миф, призванный вроде бы крушить большевиков, бьет по русскому народу. Возникает вопрос – как же это миллионы пошли за такими инфернальными существами, которым место в убойном западном ужастике? И как мог русский народ терпеть такую вот омерзительную диктатуру причмокивающих уэллсовских марсиан?

На самом деле все было гораздо сложнее. Большевики вовсе не ставили своей целью установить однопартийную диктатуру и вполне были готовы на создание коалиции социалистических партий. Так, 2 ноября была принята резолюция большевистского ВЦИК, в которой намечались контуры грядущего коалиционного правительства. Текст резолюции гласил: «Центральный Исполнительный Комитет считает желательным, чтобы в правительство вошли представители тех социалистических партий из Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые признают завоевания революции 24–25 октября, т. е. власть Советов, декреты о земле, о мире, рабочем контроле и вооружении рабочих… Правительство ответственно перед Центральным Исполнительным Комитетом. Центральный Исполнительный Комитет расширяется до 154 человек. К этим 154 делегатам Советов рабочих и солдатских депутатов добавляется 75 делегатов от губернских крестьянских Советов, 80 – от войсковых частей и от флота, 40 – от профессиональных союзов (25 – от всероссийских профессиональных объединений, пропорционально количеству организаций, 10 от «Викжеля» и 5 от почтово-телеграфных служащих) и 50 делегатов от социалистической части Петроградской городской думы. В Правительстве не менее половины мест должно быть предоставлено большевикам. Министерства труда, внутренних дел и иностранных дел должны быть предоставлены большевистской партии». (Показательно, что за союз с социалистическими партиями выступили пробольшевистские рабочие структуры – Петроградский союз металлистов и Московский совет заводских комитетов.)

Как очевидно, большевики согласны идти на коалицию, но оговаривают ее создание рядом условий. И эти условия нужно считать справедливыми. Действительно, ленинцы имели тогда большинство в Советах, поэтому они могли бы требовать не просто половины, но даже и большинства портфелей в советском правительстве. Несколько труднее кажется вопрос с властью Советов, ведь она была провозглашена еще до созыва Учредительного собрания. На самом же деле, как ни покажется странным, но большевистское требование признать советовластие было в тех условиях самым что ни на есть демократическим. Временное правительство, свергнутое большевиками, никто ведь и не выбирал. Более того, в феврале 1917 года оно лишило хоть каких-то рычагов политического влияния единственный орган народного представительства – Государственную Думу, которая должна была, по идее, выполнять роль промежуточного парламента – на время подготовки выборов в УС. Но «временные» на этот выборный орган просто наплевали, а выборы в УС сильно затянули. При этом в сентябре 1917 года была установлена диктатура Керенского и К ^о, структурированная в некую Директорию, которая состояла из «главноуговаривающего» и еще четырех его министров. Именно эта либеральная хунта и провозгласила Россию республикой – без всякого УС. Получалось, что единственным органом народного представительства на тот момент были Советы. Вот они-то и получили власть, свергнув хунту Керенского.

Другое дело, что большевики сделали это не вполне легитимно – даже если иметь в виду советскую легитимность. Так, на съезде присутствовали посланцы всего лишь 19 крестьянских Советов. Сам крестьянский ЦИК решительно протестовал против созыва съезда. Есть и подозрительные моменты – некоторые депутаты направлялись на съезд в обход обязательной процедуры выборов, вход на съезд контролировала большевистская комендатура, не была избрана мандатная комиссия, регистрация велась с перерывами. Есть даже и такое мнение: «Почти все делегации, даже левые эсеры, покинули съезд, – пишет Е.А. Сикорский. – И он вообще перестал быть съездом, превратившись в частное заседание большевистской фракции. Кроме того, в зал набилась из коридоров Смольного посторонняя публика, околачивающаяся при Петросовете и ВРК – солдатня, красногвардейцы, служащие большевистского аппарата, вообще непонятный сброд. Вот этот «съезд» и избрал новое правительство, Совет народных комиссаров, состоявший из одних большевиков. (На следующий день часть второстепенных портфелей предложили левым эсерам, но те отказались.) Так большевики победили» («Деньги на революцию: 1903–1920. Факты, версии, размышления»).