Русские Вопросы 1997-2005 (Программа радио Свобода)

Тут важнейшее у Хоффера - психологическое разоблачение природы героизма, наблюдаемого в массовых движениях (ибо способность к самопожертвованию по-другому можно назвать именно героизмом): человек выступает как герой не потому, что он хорош и доблестен от природы, а становится героем, чтобы повысить свою изначально невысокую цену. Приобщение к массовому движению снимает фрустрационную напряженность в индивидуальной психике. Получается, что к таким движениям наиболее охотно примыкают люди незначительные, всякого рода второй сорт. Вспоминая известную апофегму, можно сказать, что кухарка, вступившая в коммунистическую партию, уже не кухарка: она управляет государством.

Нынешняя ситуация, однако, много сложнее. Ее нельзя свести на индивидуальную психологию. Сейчас часто вспоминают одну из мусульманских тем: мученика в раю ожидают семьдесят две чернооких девственницы. И готово возникнуть впечатление, что молодые люди, становящиеся террористами-смертниками, мотивированы сексуально.

Нет сомнения, что во многих случаях это именно так, что можно говорить об индивидуальных проблемах террориста, компенсируемых в ситуации самопожертвования. Как не подумать об этом, зная, что двое из них накануне 11 сентября провели вечер в стриптиз-баре, пия к тому же водку, строго запрещенную Кораном? Но нынешняя проблема выходит за индивидуальные рамки - как, впрочем, проблема любого массового движения. Фрустрация, способствующая экстремизму, овладела громадным мировым регионом - мусульманским Востоком. Вот об этом и говорил Найпол в цитированном интервью: трудно признать себя отставшими от человечества, да еще обладая петродолларами в придачу.

Механизмы, описанные Хоффером в «Истинно верующем», в нынешнем конфликте мультиплицированы, доведены до уровня - произношу табуированное слово - столкновения цивилизаций. Табу недавно подтвердил сам автор пресловутого термина - Сэмюэл Хантингтон, выступавший на днях по телевидению и оказавшийся скромным на вид старичком. Так-то оно так, но говорить об этом не следует, сказал автор «Столкновения цивилизаций», - потому что исламские экстремисты только этого и ждут: это они хотят таким видеть нынешний конфликт и намеренно провоцирует таковой; мысль, тоже не раз звучавшая в эти дни.

Нынешняя американская политическая установка: представить конфликт не столкновением цивилизаций, а борьбой со злом - переведение проблемы в моральный план.

Но что такое зло? Или, ближе к теме, насколько возможна борьба с ним?

Бердяев во время большевицкой революции написал книгу «Философия неравенства» с подзаголовкам «Письма к недругам по социальной философии». Эта книга пользуется спорной репутацией, автор сам позднее от многих ее мыслей отказывался; не потому ли, что истины, в ней высказанные, слишком горькие? Обращаясь к этим недругам, Бердяев писал:

...радикальное отрицание радикального зла получило наименование гуманизма. Вы надеялись освободить человека путем отрицания зла. На этой безгрешности человеческой природы, якобы испорченной и порабощенной иллюзиями религии, насилиями государства и социальными неравенствами, построили вы свои теории прогресса. В прошлом человечества вы видели много зла, но это не было радикальное зло, заложенное в метафизической глубине, это было всегда зло социальное, лежащее на поверхности общественной среды. В будущем же вы провидите одно добро. Ваша социальная философия оптимистична. Гуманизм всегда оптимистичен. Но есть ли основание для такого оптимизма, оправдывается ли он, если заглянуть в глубину жизни? Я думаю, что социальный оптимизм всегда поверхностен. Вашему гуманистическому оптимизму необходимо противопоставить пессимизм более глубокий, суровый и здоровый. Ваш социальный оптимизм и ваша социальная мечтательность говорят об отсутствии в вас необходимого для всякого освобождения аскетизма, о распущенности вашего духа. Для духовного оздоровления необходима аскетика, воздержание от нездоровой социальной мечтательности.

Понятно, что под аскетизмом в этом контексте нужно понимать не столько ограничение консюмеристских практик, сколько духовную сдержанность, требующую не строить особо розовых иллюзий о человеке и не сильно надеяться на беспроблемное будущее. Гуманизм должен быть не оптимистическим, а стоическим. Собственно, он таким и стал после опытов двух мировых войн в Европе, у таких, например, мыслителей, как Рассел и особенно Камю. Но Америка в этом отношении несколько отстает, или, скажем так, отставала. Теперь подобные опыты и ей приходится переживать. Так происходит ее вхождение в историю, в ее mainstream, главный поток: ведь до 11 сентября участие Соединенных Штатов в мировой истории было по существу - и к счастью! - спорадическим. Это счастье теперь кончилось.

Но теперь и началось то, что называется рождением нации.

Еще раз процитируем Бердяева, из той же книги: