Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIVвв.). Курс лекций

Из этого, между прочим, следует нетривиальный и вполне основательный вывод В. Н. Рудакова:

«…Летописец был далек от того, чтобы рисовать картину героического сопротивления захватчикам»[313].

Вместе с тем по меньшей мере спорной представляется мысль И. У. Будовница, будто,

отдавая должное общепринятой церковной формуле о Божиих казнях, среди которых не последнее место занимает нашествие иноплеменников, новгородский летописец в то же время значительную долю вины за бедствия, постигшие Русскую землю, возлагает на политические нестроения, на…недоумения князей[314].

Уж если новгородского книжника и волновали вопросы, которые можно сегодня назвать политическими, то они воспринимались им не иначе, как проявлениями все той же греховности своей земл

и. Конечно, можно еще раз вспомнить слова летописца об имении и ненависти братьи, которые обычно трактуются как осуждение княжеских усобиц. Однако в данном контексте это, видимо, лишь еще один пример греховности людей вообще, в том числе служителей церкви, пекущихся о дольнем и забывающих о

горнем.

Страх и трепет, о которых пишет летописец, связаны не только с нашествием как таковым, но, в гораздо большей степени, с тем, что оно предвещает в недалеком будущем:

«…Осознанная вдруг греховность, греховность, факт которой стал очевиден благодаря ниспосланным Господом казням

, вот внутренняя причина того…недоумения, которое приводит к невозможности противостоять…поганым»[315],

заключает В. Н. Рудаков, с которым и в данном случае трудно не согласиться.

«ЛАВРЕНТЬЕВСКИЙ» ВАРИАНТ ПОВЕСТИ О НАШЕСТВИИ

Сообщение Лаврентьевской летописи о нашествии пожалуй, самое открытое в семантическом плане и, в то же время, наиболее сложное по составу. Наряду с оригинальными известиями, оно содержит множество заимствований из предшествующих летописных текстов, комментирующих и дополняющих его[316]. В нем мы находим, в частности, довольно любопытные цитаты из Повести временных лет, которые позволяют глубже уяснить авторский взгляд на нашествие. Обращают на себя внимание и некоторые текстуальные повторы, встречающиеся внутри самого лаврентьевского повествования: несомненно, повторяемые фрагменты и обороты были принципиально важны для авторской характеристики происшедшего.

Обратимся, однако, к самому тексту Лаврентьевской летописи: