Русский ад. Книга вторая

– Ну и вы…е, шершавые, как мухи на стекле. Когда Гайдар, лапуля, ласты сложит, вся эта чморота охапками будет цветовеники на его могилку таскать – вот увидишь! Точь-в-точь как Соньке Золотой Ручке: ей же, падле волосатой, шершавые в холмик до сих пор записочки тычут!

Руки у глыбоебл…ых стальные, наручники их хорошо закалили. Знаешь, что такое брак? Объясню, лапуля, научно: сначала между парнем и девушкой начинается что-то вроде химии, и химия быстро переходит в анатомию. Затем – в физиологию и репродуктивную биологию. Дальше домоводство, тапочки, тахта… потом – элементы физической культуры, приводящие обычно к физическому бескультурью. Ну а потом – гражданское право… если есть что делить…

Денис засмеялся. Он любил, когда Шухов шутит.

– Я генерала, опер, уважить хочу, – признался, наконец, Иван Данилович. – Да и Рушайло просит… я-то, лапу-ля, свое отжил, а тебе шакалье это, я о Рушайло, ой как еще пригодится!..

– Да уж, Владимир Борисович…

– … подхвостье дьяволиное, – махнул рукой Иван Данилович. – Ему 40, а уже генерал, с высунутым языком живет, сука… по-другому сейчас нельзя…

Настроение Шухова заметно улучшилось.

– Дворники там… вроде поимели кого?

– Так точно. Капитан Окаемов.

– Докладывай! Ты его видел? Бомжа этого?

– Говно, а не бомж, товарищ полковник.

– Уха из петуха?

– Но подработаем, если что…

– А зачем нам говно? – вдруг спросил Шухов.

– Так других пока нет… – развел руками Денис. – Я имею в виду красноярских…

Шухов задумался, походил по кабинету

– Алжирский раб нужен, короче говоря, – подвел черту Иван Данилович. – И чтоб, сука, приговор с улыбкой взял…

– Да где это видано, чтоб приговор – и с улыбкой?.. – удивился Денис.

– А ты постарайся, опер. Хоть что-нибудь сделай с душой!

Любая задача, поставленная полковником Шуховым, воспринималась в управлении как директива товарища Сталина.

– Алжирский раб, – повторил Иван Данилович. – И достоверный, бл! С хмурой харей – как у Леонова в «Джентльменах удачи», иначе генерал нас не поймет. Чтобы сам, шмакодявка, рвался бы туда, где живую п… еще лет сто не увидишь…

– Слушаюсь! – вскочил Денис.

– Сиди. Чего вскочил?..

– Работа ждет, Иван Данилович!

– Работа не жид, лапуля, в Израиль не убежит. Сиди, говорю, я еще не все сказал…

…Вообще-то держался Денис молодцом: этой ночью он почти не спал, играл до утра в казино и ушел домой с прикупом – удалось поднять две тысячи долларов.

– Зато у нашего х…еляги, товарищ полковник, фамилия подходящая, – вспомнил Денис. – Иванов. Егор Иванов.

Шухов остановился.

– Да?

– Так точно.

– С такой фамилией, лапуля, в России Президент должен быть, – кивнул Иван Данилович. – Ну и что бомж? Дергается?

– Утром семечек попросил.

– Семечек?

– Ага… – широко улыбнулся Денис.

– Раз семечек, лапуля, значит убийца.

– Почему, товарищ полковник?

– А убийцы… они все со странностями…

Там, за окном, минус двадцать пять, наверное… Как же хочется на свежий воздух, Господи! В снежки б поиграть, окунуться бы в сугроб с головой, побегать бы по снегу, как в детстве, чтобы ноги сразу стали мокрые!

Денис любил лето, а зиму совсем не любил. А еще хорошо бы сейчас пива разливного, еще лучше – «Моет Шандрн», чтоб пузырики виноградные… сами бы летели в голову…

Денис встал.

– Бомжа подработаем, товарищ полковник! Будет у меня, бл, как… черепашка-чебурашка…

– Вот он, лапуля, там угорает… раз семечек просит! – засмеялся Иван Данилович. – Хочешь, анекдот расскажу?

Челябинские мужики нашли черепаху, которая прожила триста лет. Сколько бы еще прожила эта елупень, если бы ее не нашли челябинские мужики?..

Смеяться Иван Данилович не умел, вместо смеха у него были какие-то странные звуки: к-хы, к-хы, к-хы…

Как пилой по железу.

Когда Шухов шутил, в кабинете становилось поспокойнее. – Грех, грех обижаться Денису на Ивана Даниловича: по жизни он был его главным учителем.

Встретились они десять лет назад. Шухов только что вернулся тогда из Карловых Вар, «новобранцев» еще не видел, разгребал текучку. И вдруг в коридоре, у окна, он сталкивается с высоким, надменным лейтенантом… уголки его тонких, презрительных губ небрежно спускались к подбородку, а черные, с густой поволокой глаза насмешничали над каждым, кто проходил мимо…

Паралич милосердия в этих глазах. Хороший будет мент!

Как-то раз «следаки» из отдела Дениса накрыли притон у Белорусского вокзала. Воры держали здесь девочек, пили, дулись в карты, баловались анашой (при советской власти «травка» была фантастической редкостью, и Высоцкий, кстати, пробовал «травку» в… Париже, сын Марины Влади был наркоманом). – Здесьже, в притоне, бандиты назначали «стрелки», хотя «стрелки» проводятсяобычнона «нейтральнойполосе»…

Всех девушек, пойманных в притоне, полагалось тут же доставить в отделение, но Денис не удержался: он охобочил всех троих, причем одну из шлюх – в «зловещей и издевательской форме» (как заявила она потом милицейскому начальству).

Проститутки тогда тоже были редкостью.