Русский адат

По этой команде нужно было не только вперед бежать, следовало еще и очередной рожок в автомате на бегу сменить, и подствольник перезарядить. Все это было сделано на первых десяти шагах. А дальше уже и командовать не надо было. Боевики бежали в узком пространстве между скал, в том самом пространстве, которое они заняли, мысля себя, как триста спартанцев, защитниками непроходимого места. Но массированного обстрела нервы не выдержали. Обычно они не выдерживают только у одного – двух… Всегда бывают такие… Но единичный или сдвоенный испуг с такой страстью выплескивается наружу, что остальных заражает моментально. Срабатывает психология толпы. Побежал первый, убегают все… Их и убегало-то всего восемь человек. Убегало без надежды на спасение, только из-за страха, заставившего забыть, что спасение не на открытом месте, а исключительно за камнями, которые страх заставил покинуть. Беглецов преследовали и просто расстреливали.

– Ни одного не отпускать! – крикнул в спину обогнавшим его солдатам старший лейтенант. Он не так быстро бежал, чтобы всех обогнать. Не было надобности, потому что солдаты свое дело знали и завершили бы все без него.

Пашкованцев не услышал очереди сзади. Он не видел, как раненый бандит поднял над землей голову с глазами, залитыми кровью, ничего не смог перед собой рассмотреть, но нажал на спусковой крючок автомата, который все еще держала рука. Но больше он выстрелить не успел, потому что пробегающий мимо солдат без остановки дал очередь в спину бандиту. Но было уже поздно, потому что два пули все же попали старшему лейтенанту в ногу, хотя он сразу и не почувствовал это. Просто было какое-то легкое неудобство в икре, похожее на судорогу, мешающую бежать, потом, через три длинных шага, старший лейтенант ощутил, что нога почему-то стала слушаться хуже, а еще через три шага Пашкованцев попросту споткнулся и упал на одно колено. И только после этого пришла боль.

Алексей уже был однажды ранен в Чечне и хорошо знал, что такое ранение, на примере других, понимал, что если бы была задета кость, то он и последние шесть шагов пробежать бы не смог. Значит, поражены только мягкие ткани, а такое ранение только сильно кровоточит, но быстро заживает и вообще угрозы для жизни обычно не представляет…

Санитарный пакет всегда лежал в одном и том же большом кармане разгрузки. Разорвать его и наложить тройной широкий тампон и бинт прямо поверх штанины – дело двух минут. Но торопиться было некуда. Бой уже закончился, и солдаты связывали за спиной руки у оставшихся в живых боевиков, собирали оружие и осматривали раненых.

– Потери в ходе атаки есть? – не прерывая перевязку, спросил Пашкованцев.

– Есть, – сказал старший сержант Лопухин. – Ранен командир взвода, и мне пулей мочку уха задело. Остальные в норме…

Закончив перевязку, старший лейтенант вытащил из кармана под бронежилетом, где берег ее от ударов, трубку мобильника, проверил, есть ли связь, и набрал номер дежурного по комендатуре:

– Здравия желаю, товарищ майор. Старший лейтенант Пашкованцев…

– Да, старлей… У меня записано, что ты на прочесывание вышел…

– Докладываю. На дороге бандиты устроили засаду на две ментовские машины. Менты перебиты, кроме двух сержантов… Сержанты с нами. Мы подоспели по ходу перестрелки, двоих бандитов подстрелили сразу, двоих преследовали… Потом они соединились со своими основными силами. Мы без подготовки вступили в бой с большой бандой, ориентировочно около двадцати человек… Наш раненый пришел?

– Нет пока…

– Должен вот-вот быть… Банда уничтожена полностью. Есть раненые. Солдат – тяжелое ранение, офицер – легкое…

– А кто с тобой еще из офицеров?

– Я один…

– Ты, что ли, ранен?

– Так точно…

– Что требуется?

– Вертолет за тяжелым раненым… Его снайпер поймал…

– Понял, запрашиваю… Ты сам как, нормально?

– Нормально…

– Дождешься прокуратуру?

– Пусть гонят… И на дорогу тоже…

– На дорогу уже выехали… Мы так и не поняли, что там произошло… Думали, двух ментов бандиты захватили…

– Я жду… – Пашкованцев отключился от разговора, резко встал и тут же присел – нога держала с трудом.

– Навылет? – спросил младший сержант Русаков.

– Нет, Василий… Две пули в ноге…

– Это хуже… Когда навылет, заживает быстрее и без последствий…

– Какие тут последствия… – махнул рукой старший лейтенант. – Я после ранения еще бежал… Кажется, и стрелял даже…

– Это в горячке… Потом другая горячка начнется… Сейчас резать раны надо, пули извлекать… Разрезанные мышцы уже не здоровые мышцы… На пару недель в госпиталь загремите… Потом в отпуск по ранению отправят…

Младший сержант Русаков вояка опытный. Срочную службу воевал, потом по контракту воевать начал. В общей сложности – уже шесть лет… Его пытались даже в военный институт отправить учиться Русаков офицером стать не захотел. И от школы прапорщиков тоже отказался. Такие у него причуды…