Русский апокалипсис

Я представляю себе, как поменяются кремлевские нравы, когда там наверху все наденут смокинги: от охраны до главнокомандующего. Все станут морально галантными. В смокинге не только ругаться матом, но и врать неудобно. Когда ты в смокинге, твои слова, наконец, приобретают значение. Некомфортно в смокинге говорить одно, а делать — другое.

Как следствие, в стране возрастет потребление шампанского. Причем, качественного французского шампанского. Все станут пить из длинных бокалов. Перестанут квасить самогон и уж тем более денатурат — таких напитков в бабочке много не выпьешь.

А теперь представьте себе нашу доблестную армию в смокингах. Наших призывников в накрахмаленных белых сорочках с золотыми запонками. С «Калашниковыми» наперевес. А как же различие в звании? А кому нужно это различие? В смокинге каждый солдат — генерал. Такого нашего солдата стали бы бояться и американцы, и китайцы, и даже чеченцы. Кроме того, исчезла бы вмиг дедовщина.

Ну, а как в смокинге плавить сталь или пахать крестьянам землю?

Во-первых, и так, без смокингов, уже много лет никто ничего не плавит и не пашет.

А, во-вторых, в умах случился бы переворот, и все бы, надев смокинги, занялись своим делом. Стараясь не запачкаться.

Особенно были бы рады женщины. С мужчиной в смокинге гораздо менее страшно трахаться, чем с мужчиной без смокинга. Он бы сначала принес цветы, закурил сигару — совсем бы иначе строился интим. Не по-собачьи. Человек в смокинге зажег бы свечи, сказал бы задушевные слова. И глядь — демография взлетела бы вверх. Начался бы бум культуры. Все повалили бы в театры, на вернисажи. Русский народ перестал бы вырождаться.

Трудно, что ли, пошить всем смокинги? Накрутить бабочек? А то носят скучные куртки, дурацкие джинсы, бюрократические костюмы и галстуки, которые при еде лезут в суп. Серая жизнь. Хренотень. Из которой одиноко торчит в небо вертикаль власти, как стриптизный шест в опустевшем под утро баре.

Критика русского апокалипсиса

Не ветер бушует над бором, не с гор побежали ручьи — люди власти с неожиданной силой заговорили о том, что Россия может умереть внезапной смертью. Еще совсем недавно мы настраивались на процветание, удвоение и утолщение, верили, что скоро догоним Португалию по уровню жизни, и вдруг такой поворот!

Казалось бы, все взято под контроль. По струнке стоят бизнес, Дума, суды, телевидение, губернаторы. Однако, как оказалось, победа была только видимостью. Кремль пошел на такую самокритику, что даже страшно. Нервы не выдержали? Триумф паранойи?

Причины госапокалипсиса нашлись там, где они вечно были: на Кавказе, в разобщенности политической элиты, происках Запада, демократической оппозиции, неконкурентоспособности российской экономики, демографическом кризисе, неприязни народа к капитализму. На повестку дня выдвинут лозунг «Спасай Россию!» — радикальный популистский прием для сплочения националистической власти с народом. Фактически, это объявление военного положения. Отечество в опасности!

— Мы тебе не очень надоели? — иронически вставила говорящая лошадь.

Все это мы уже проходили. В царские времена к спасению России призывали черносотенцы.

— Русский нацизм — это первый симптом национального самосознания, — важно заметила лошадь.

— Почему ты хочешь стать моим собеседником?

— Потому что другого, — захохотала лошадь, — у тебя нет!

Советскому Союзу всегда угрожал мировой империализм во главе с США. Кто теперь наш враг? После болезненной потери Украины, которая, впрочем, еще не считается окончательной, власти видят посягательство на суверенитет России в мировой русофобии. Не смея впрямую упрекнуть Запад, они намекают на то, что даже безобидная овечка Финляндия и та стремится организовать антирусскую кампанию: против притеснения финно-угорских народов, проживающих в бассейне Волги. Россию обложили. Везде заговор против русского угнетения. Свободные выборы губернаторов (отмененные президентом) могли бы закончиться в Дагестане победой, например, ваххабита.

Если Финляндия и Дагестан представляют собой реальную угрозу для России на энном году правления президента, то какой же он президент? Однако все это — скорее игра. Вместо того, чтобы сделать Россию привлекательной для соседей, власти идут по пути обид, конспирации, прибегая к знакомому языку ненависти.

— Беспомощность и бездарность, но сколько лет, скажи, Алмаз, надо будет жить в этом тухлом апокалипсисе?

— Давай рассмотрим золотое сечение русского человека, — миролюбиво предложила мне лошадь. — Это ты наоборот. Все, что ты любишь, он не любит. Ты будешь кричать, что у него — каша в голове? Кричи. Но он по-своему последователен. Он любит Сталина, Петросяна, «Поле чудес», радио «Шансон», Киркорова, а не Киркегора, культ силы, зимушку-зиму. Он блины на масленицу любит! Слышь, блины! Он, может быть, не выразит это словами, но для него важно служение государству, а не то, чтобы государство служило ему.

— Так на то есть образование, просвещение…

— Что?

— Воспитание, наконец…