Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции

Другая проблема была с церковными обычаями и обрядами. Вдруг оказалось, что в греческой церкви, на которую равнялась русская, обряды выглядят несколько иначе, и, когда русские богослужебные книги попали на Афон, тамошние монахи, прочитав их, ужаснулись и тут же их пожгли. Оказалось, что и крестный ход на Руси ведут в «противную сторону», и крестятся русские «неправильным крестом», и даже кресты на церковных куполах и нашейные кресты у них неправильные, то есть, называя себя преемницей константинопольского православия, Москва была по букве того православия еретической. Предшественник Никона Иосиф, при котором это афонское происшествие случилось, боялся, что за отклонения в вере его могут лишить сана, и эти переживания, вполне вероятно, ускорили его кончину. Никон же «букву православия» принял как руководство к действию.

За основание он взял ту самую грамоту вселенских патриархов на установление патриаршества в стране: «Православная церковь приняла свое совершение не только по богоразумию и благочестию догматов, но и по священному уставу церковных вещей; праведно есть нам истреблять всякую новизну ради церковных ограждений, ибо мы видим, что новины всегда были виною смятений и разлучений в церкви; надлежит последовать уставам святых отец и принимать то, чему мы от них научились, без всякого приложения или убавления. Все святые озарились от единого Духа и уставили полезное; что они анафеме предают, то и мы проклинаем; что они подвергли низложению, то и мы низлагаем; что они отлучили, то и мы отлучаем: пусть православная Великая Русь во всем будет согласна со вселенскими патриархами».

На Соборе 1654 года он высказал свои претензии и призвал к реформе церкви. Однако спросил: «Надлежит нам исправить как можно лучше все нововведения в церковных чинах, расходящиеся с древними славянскими книгами? Я прошу решения, как поступать: последовать ли новым московским печатным книгам, в которых от неискусных переводчиков и переписчиков находятся разные несходства и несогласия с древними греческими и славянскими списками, а прямее сказать, ошибки, или же руководствоваться древним, греческим и славянским (текстом), так как они оба представляют один и тот же чин и устав?» Собор, конечно, высказался за старые харатейные и греческие списки.

Дело, которое затеял патриарх, было долгое, трудоемкое и для церковного устроения необходимое. Но Никон не подозревал, во что выльется борьба за чистоту веры. На том же Соборе, думая о будущем, он высказался однозначно: «Два великих дара даны человеком от Вышнего по Божьему человеколюбию – священство и царство. Одно служит божественным делам, другое владеет человеческими делами и печется о них. Оба происходят от одного и того же начала и украшают человеческое житие; ничто не делает столько успеха царству, как почтение к святителям (святительская честь); все молитвы к Богу постоянно возносятся о той и другой власти… Если будет согласие между обеими властями, то настанет всякое добро человеческой жизни».

Добра не настало. Настал кошмар.

Год 1667. Протест против церковных реформ

Кошмар развивался по трем направлениям – книги, иконы, обряды. В Москву стали со всей земли свозить не только харатейные и греческие списки, но и вообще все священные и богослужебные книги, которыми пользовались прежде. Их предстояло изучить и вынести вердикт, правильные ли это книги. И очень многие книги оказались «негодными». С негодными книгами поступали как с любой крамолой – сжигали.

Над новыми книгами трудились справщики, посаженные за работу Никоном. Причем труд этих справщиков у многих вызывал возмущение. Монах Савватий даже написал письмо царю, где по поводу исправленных и выверенных книг выразился так: «Ей, государь! Смутились и книги портят, а начали так плутать недавно: свела их с ума несовершенная их грамматика да приезжие нехаи (так называли тогда на Руси украинцев. – Авт.)». Соловецкие монахи писали царю с укоризной: «Ныне новые вероучители учат нас новой и неслыханной вере, точно мы мордва или черемиса, Бога не знающая. Пожалуй, придется нам вторично креститься, а угодников Божиих и чудотворцев вон из церкви выбросить. И так уже иноземцы смеются над нами, говоря, что мы и веры-то христианской по сие время не знали».

Иконы тоже пошли на внимательное изучение – правильно ли писаны, нет ли в них несоответствия православной вере? За основу были взяты греческие иконы и разработаны специальные указания для иконописцев, как следует изображать того или иного святого. Крамольные иконы постигла та же участь, что и крамольные книги. Однажды оказался в растерянности сам Алексей Михайлович. После богослужения он находился в церкви вместе с патриархом, когда тот произвел суд над недавно написанными иконами. Неправильные Никон подымал вверх, показывал народу и швырял оземь, чтобы доска разбилась на части. Царь, для которого иконы были святыней, смотрел на разгоряченного работой Никона и не знал, что сказать.