Русский быт в воспоминаниях современников

Но праздность, корыстолюбие и проклятое суеверие прибегло к другому вымыслу. Надобно было бездельникам выдумать чудо и распустить по всей Москве слух, что не вся надежда еще потеряна, а есть еще способ избавиться от чумы чрез поклонение одной иконе.

Орудием к тому были двое: один гвардейского Семеновского полку солдат, Савелий Бяков, а другой фабричный Илья Афанасьев.

Бездельники сии, при вспоможении одного попа от церкви Всех Святых, что на Кулишке, выдумали чудо, которое, хотя ни с величеством божиим, ни с верою здравою, ниже с разумом было согласно, но которому, однако, при тогдашних обстоятельствах, глупая, безрассудная и легковерная чернь в состоянии была поверить. А именно, на Варварских воротах, в Китае-городе, стоял издревле большой образ Богоматери, называемой «Боголюбской»; и помянутой поп разгласил везде, будто бы оной фабричной пересказывал ему, что он видел во сне сию Богоматерь, вещающую ему так:

«Тридцать лет прошло, как у ее образа, на Варварских воротах, не только никто и никогда не пел молебна, но ниже пред образом поставлена была свеча; то за сие хотел Христос послать на город Москву каменный дождь, но она упросила, чтоб вместо оного быть только трехмесячному мору».

Как ни груба и ни глупа была сия баснь, и как ни легко можно было всякому усмотреть, что выдумана она самым невеждою и глупцом; однако, не только чернь, но и купцы тому поверили, а особенно женщины, по известному и отменному их усердию к Богоматери и приверженности ко всем суевериям, слушали с отменным благоговением рассказы фабричного, сидящего у Варварских ворот и обирающего деньги с провозглашением: «Порадейте, православные, Богоматери на всемирную свечу!» и взапуски друг пред другом старались изъявить свою набожность служением сему образу молебнов и всеночных; и сие делала не только чернь, но и самое купечество.

А жадные к корысти попы, оставив свои приходы и церковные требы, собирались туда с налоями и производили сущее торжище, а не богомолие; ибо всякий, для спасения живота своего, не жалел ничего, а давал все, что мог, добиваясь только службы, или подавал подаяние.

Отсего, натурально, долженствовало произойти то следствие, что во все часы дня и ночи подле ворот сих находилась превеликая толпа народа; а денежных приношений накидано было от него целый сундук, тут же подле образа стоявший.

А как ничто тогда не было так вредно и опасно, как таковые скопища народные, поелику чрез самое то и от прикосновения людей друг к другу чума наиболее и размножалась; то полиция московская, как ни слаба была уже тогда в своем действии, и как много ни занималась единым только выволакиванием крючьями из домов зачумелых и погибших от заразы, вываживанием их за город и зарыванием в большие ямы, но не упустила и помянутого стечения народного у Варварских ворот из вида, но сначала всячески старалась разгонять народ. Но как мало в том успевала по чрезмерной и даже слепой приверженности народа к образу и возлагания им на него всей надежды, то рассудила дать о том знать бывшему тогда в Москве архиерею и предложить ему, чтоб он поспешествовал к тому с своей стороны снятием с ворот и удалением куда-нибудь помянутого образа.

Первенствующим архиереем был тогда в Москве Амвросий, муж отличных достоинств, обширных знаний и жития добродетельного.

Сей, по причине оказавшийся в Чудове монастыре (где он имел обыкновенное свое пребывание) заразы, высылая больных вон, сидел сам тогда из предосторожности в заперта; но узнав о помянутом вредном стечении народа у Варварских ворот, долгом своим почел пресечь сие позорище.

Намерение его было удалить оттуда служащих молебны и всеночные попов, а образ Богоматери перенесть во вновь построенную тут же у ворот императрицею церковь Кира Иоанна, потому что по причине приставленной к образу лестницы и множества превеликого молящихся, не было в Варварские ворота ни прохода, ни проезда; а собранные тут деньги употребить на богоугодные дела, а всего ближе отдать в Воспитательный дом, в коем был он опекуном.

Вследствие чего и посланы были люди для призыва тех попов в консисторию; но они, разлакомившись прибытками и узнав, зачем их призывают, не только отреклись туда иттить, но еще угрожали присланным побить их каменьями. Сие хотя и раздражило архиерея, но он, как благоразумный муж, укротив свой гнев, за лучшее, признал посоветовать о том, как бы поступить лучше в таком щекотливом случае, с некоторым начальником воинских команд и испросить у него для вспоможения себе небольшую воинскую команду.

Опасение, чтоб не обратить на себя простолюдинов и глупую чернь, произвело у них такое по сему делу решение, чтоб оставить до времени снятие и перенесение иконы, а к собранным у Варварских ворот деньгам, дабы они фабричными не были расхищены, приложить только консисторскую печать; а дабы учинить сие безопаснее, то и дано было обещание прислать на воспоможение небольшую воинскую команду из Великолуцкого полка.