Русский частокол

Народ уже прознал о несчастье, загалдел. Дедил проехал мимо.

А вот Коваль потащил друга к своей землянке.

– Чего, Сидор?

– Мыслишка одна есть, Вавула.

– Говори.

– Не тут, в землянке, подальше от чужих ушей.

– Так на селе все свои.

– Идем.

Они остановили коней у столба, врытого возле землянки Коваля. Присели на лаву. Сидор налил в чаши кваса забродившего.

– Садись рядом, Вавула, да слушай, что скажу.

Говорил Коваль недолго.

Выслушав его, Вавула словно ожил, словно вдруг вдохнули в него жизнь.

– Мыслишь, такое возможно?

– Иначе не стал бы предлагать. Делаем?

– Конечно, делаем. Тока вдвоем сможем ли?

– Вдвоем тока и сможем. Сейчас иди к себе. Как стемнеет, приходи на реку, где хазары Ведану схватили.

– Коли все получится, жизнью тебе буду обязан.

– Жизнь тебе еще пригодится. Коли все удастся, она, жизнь-то, переменится. И не тока у тебя с Веданой, а и у всех наших. Да и давно пора то сделать. Нет ничего хуже терпеть обиды да унижения. Мы свободные люди, а свобода дорого стоит. Ступай, друг, буду ждать вечером у реки.

Вавула направился к себе, приняв прежний вид – растерянный и грустный.

Глава третья

В доме Дедила царило мрачное настроение. Заруба гневался на всех. Дети и жена старались не попадаться ему на глаза.

Когда вернулся Вавула, Дедил накинулся на него:

– И что теперь делать? Ты понимаешь, что теперь вражда между нашим родом и родом Кобяка усилится? До свары большой дело может дойти.

– Понимаю, отец.

– Понимает он, – Дедил сел на лавку.

– Как исправляться-то? И Кобяка понять можно, все же любимая дочь.

– Как будто такое впервой? – проговорил Вавула. – Вон из других селений хазары только девицами дань берут, десятками уводят в Хазарию свою.

– Нам этого еще не хватало. Помолчи, а то накличешь беду.

Вечером, когда все собрались в доме, Вавула забрал нож, надел старую рубаху и штаны, перемотал онучи.

Дедил подозрительно посмотрел на него:

– И куда ты собрался?

– Пойду на реку. Пройдусь.

– И что задумал?

– А чего я могу задумать, отец? Пройдусь, и все, вы меня не ждите, спать ложитесь. Я-то все одно не усну, посижу на берегу.

– Нет, Вавула, ты что-то задумал.

Сын взглянул на отца:

– Я уже не дитя, чтобы смотреть за мной, сам знаю, что делать.

Дедил взорвался:

– Что ж не знал, когда Ведану одну оставил?

– Не береди душу, отец.

Вавула вышел к реке. Огляделся. За ним никто не пошел. Увидел на углу городьбы фигуру. Махнул рукой. Оттуда ответный взмах.

– Я уже мыслил, не придешь, – сказал Коваль.

Одет он был в легкие штаны и рубаху, подпоясанную широким поясом, за поясом нож, в руках топор.

– Как я мог не прийти? А зачем топор-то взял?

– Да мало ли? Пригодится.

– Нам бы только выкрасть Ведану, более ничего. Свара с хазарами нам не нужна.

– Кто знает, Вавула, как дело пойдет.

– Где кони?

– Рядом.

– Что на селе?

– Как и должно быть – тихо. Идем.

Кони стояли у одинокой старой березы с мешками на головах. Вавула спросил:

– У табуна тебя никто не видел?

– Если бы видел, я бы не привел коней.

– Твоя правда.

Они отвязали коней и повели их в обход села, к лесу. За селом сняли мешки, вскочили верхом и поскакали к месту, где в праздник гуляли жители Вабежи. Дождя не было, следы остались. По ним и двинулись. Коваль иногда спрыгивал с коня, смотрел землю. Говорил: «Есть следы», запрыгивал обратно, и они продолжали путь. Ночь вступала в свои права.

Возле старых сосен Коваль остановился. Отсюда был слышен запах дыма.

– Лагерь хазар близко.

– Ну да, тут же елань большая.

– Далее пешком пойдем.

Они соскочили на землю, привязали коней к деревьям, надели им на морды мешки. Пошли лесом. Скоро вышли к елани, увидели на дальней стороне у болота большой шатер, рядом еще один, поменьше, по краям елани юрты, посредине табун, более десятка шалашей. Догорали костры в ямах, на срубленном дереве сидел хазарин и держал между ног саблю.

– Гляди, Сидор, – указал на него Вавула, – стража.

– Пустое. Ветер на нас. Треба бы проведать, где Ведана.

– В одном из шатров.

– То понятно, но – в каком?

– Большой наверняка самого тархана. Он при себе держать Ведану не будет, у него наложницы есть. Значит, в малом она, с сыном его и помощником.

– А если он, этот хазарин проклятый, уже надругался над ней?

Коваль вздохнул:

– Мог. Хотя гляди на кострища, они еще затухают, в шалашах и юртах только укладываются, то заметно. Видать, недавно жрали мясо. Не время насильничать. Сейчас время, но кругом тихо, а Ведана сопротивлялась бы, кричала. И шевеление было бы. А ничего нет.

– Если сын тархана надругался над Веданой – убью.

– Его или ее?

– Его, ее-то за что?

– Правильно. Обходим стан, заходим с болота.

– Но тогда нас учует хазарин-сторож. Ветер-то с той стороны.

– Не учует, часто хворост в костер подкладывает, дыма много, сквозь дым не учует. Да и ветерок на середине елани гуляет кругом.

– Ладно, идем.