Русский десант на Майорку (Русский десант на Майорку - 3)

Говорили между собой мать и дочь по-немецки, но и по-испански объяснялись свободно, на зависть Лизе. Что называется, без словаря. Загорелый спортсмен - сразу видно, - испанец, скорее всего местный. Такого стиля мальчики попадаются на здешних пляжах в компании пожилых немок (англичанок? шведок?) или даже пожилых пар. Носят за ними сумки, раскладные стулья, объясняются с барменами и продавцами в магазинах... Местная достопримечательность. Но соседки по пляжу слишком молоды и хороши собой, чтобы пользоваться платными услугами - вот поэтому Павел и не соглашался с Лизой... И сейчас не согласен - надо разобраться. Мальчика посадили в тюрьму, он оказался вором и убийцей, его взяли с поличным прямо на месте преступления...

Если это так - к чему сыр-бор? Зачем с утра объявили в розыск двух приличных, явно не бедных туристок, которые и не думали прятаться?..

Павел представил мальчишку в камере - его ленивое, гибкое, загорелое тело, распростертое на жесткой тюремной койке. А может, мечется по клетке, как зверь... Здешнее СИЗО следователь Пальников представлял себе только по зарубежным фильмам, но надеялся, что сходство с хорошо знакомым ему отечественным учреждением подобного рода минимально. Однако все равно пожалел незадачливого жиголо - не похож на злодея, должно быть, какая-то ошибка. Марина норовила втянуть его, Павла Пальникова, в расследование убийства, но это пустой номер: через три дня только его здесь и видели. И не позволит он испортить оставшиеся дни вполне заслуженного и дорого доставшегося отдыха...

Но вот Грета - Маргарита...

- Вы - Грета?

- Да...

Какая жесткая усмешка. Непостижимая новоприобретенная родственница. Кто она ему, Павлу? Сестра, кузина? Раньше заграничных родственников усиленно скрывали...

...Да, а потом её несколько дней не было на пляже: Павел испытывал легкое разочарование, когда подходил к знакомому месту, где сосны и стена пляжного магазинчика создавали густую тень... Это у Лизы загар бронзовый, отливают металлом плечи и тонкие руки, красиво смуглеет лицо, а глаза будто светлеют. Его же - рыжеватого блондина, стоит ему понежиться на солнышке, будто кипятком ошпарит: волдыри по ярко-красной коже, нос облезает...

Так вот, однажды Марго не пришла. Нет, не так: Марго и Антонио были вдвоем, она читала, вернее, листала пестрый журнал, он присел на лежаке в ногах и как раз тогда Павел подумал, что Лиза, пожалуй, права: парень украдкой погладил, потом сжал тонкую лодыжку, женщина улыбнулась, что-то произнесла не слышное с того места, где сидел непрошеный наблюдатель. Соглядатай, вот как это называется.

И тут появилась девочка - она бежала вниз по ступенькам, издалека махала рукой, пытаясь привлечь внимание пары на пляже. Антонио отдернул руку, Марго села, потом поспешно встала и пошла навстречу дочери, а у той какое-то известие, рада она чему-то, вон как затормошила мать.

- Кто-то к ним приехал, - заметила Лиза. А он-то полагал, что она задремала на своем полотенце... И правда, по той же лестнице спешил вниз крупный, не по пляжному, хотя и по-летнему одетый господин: светло-серый костюм, легкие серые туфли. Тяжелое лицо, лысоват, темные очки... Высокий, широкоплечий, но живот пивной, круглый - немец, конечно. Муж и отец. Ишь как блондинки на нем повисли с обеих сторон... М-мм... А где же красавчик?

- В магазин нырнул, - ответила на непроизнесенный вопрос бдительная подруга. Наловчилась читать его мысли...

Впрочем, через несколько минут Антонио вышел из дверей магазинчика, в руках пакет с майкой, а может трусы себе новые приобрел. Подошел несмело, Марго, оглянувшись, заметила его и что-то сказала вновь прибывшему, представила как бы. Тот кивнул благосклонно, но руки не протянул. И приличное немецкое семейство удалилось, предоставив Антонио собирать раскиданные по песку вещи.

- Эй, - окликнула его Лиза, когда он проходил мимо, произнесла что-то по-испански и рукой указала: на песке валялся пестрый журнал. Парень оскалил в улыбке великолепные зубы:

- Грасия, сеньорита!

Но не нагнулся, не взглянул даже на журнал, пошел к лестнице. Протест, акция неповиновения. Ему невесело. Может, все же не за деньги, а по любви?