Русский десант на Майорку (Русский десант на Майорку - 3)

Но, взглянув на женщину, промолчал и послушно пошел за ней в просторную, всю в зеркалах гостиную, опустился в предложенное кресло. Маргарита и впрямь непохожа была на себя, будто постарела за ночь лет на десять. Коричневые круги под глазами, и косметика не спасает, и тщательно причесанные волосы тусклы, будто неживые. Да ей под пятьдесят, подумал Павел и неожиданно похолодел: что-то не так, где-то просчитался он в своих вчерашних выкладках. У Гизелы не могло быть такой дочери, по возрасту не получается. Кто же эта женщина, что сидит сейчас перед ним и ломает пальцы, и губы у неё дрожат?

- Куда ушла Ингрид? - спросил он вовсе не о том, о чем собирался.

- Уехала в Пальму. Взяла машину и уехала.

- К Антонио?

- Наверно. Только кто её к нему пустит?

- Она что, влюблена?

- Что ж тут удивительного? Он красив, много ли девчонке надо?

- Это он научил её танцевать испанские танцы? - вспомнил вдруг Павел.

- Да. И испанскому языку тоже учил нас обеих. Мы ведь его давно знаем. Несколько лет назад, когда первый раз сюда приехали, снимали у его родителей дом в Эстаенче, это такая деревушка. Антонио хозяйский сын, родителям помогал, у них свой магазин.

- Ну теперь-то не помогает, - туманно отозвался Павел. О чем это они толкуют, при чем тут этот малый?

- Фрау Грета, - начал он, - Мне хотелось бы знать, в каком мы родстве. Фамилия моей матери Дизенхоф, я уже говорил.

- Фамилия моей матери, - то ли просто повторила, то ли подтвердила странная собеседница, - Так ты не знаешь, тебе не сказали?

- Кто и что должен мне сказать?

Женщина потянулась за пачкой сигарет на столике, закурила, пальцы у неё дрожали. Должно быть, курила, а может, и пила всю ночь, - догадался Павел, ни с того ни с сего люди так не меняются.

- Как кто? - удивилась собеседница, - Эти двое, Всеволод и Гизела. Они должны были тебе рассказать. Хотя, впрочем, не знаю. Наверно, решили, что ребенку лучше не знать.

- Да чего не знать-то? Какому ребенку? - ещё немного, и я её ударю, подумал Павел, - Играть вздумала со мной в кошки-мышки...

Но увидел, какое смятенное у неё лицо, и эти пальцы дрожащие, и дыхание вдруг сбилось... Да нет, не играет она нисколько.

- Фамилия моей матери - Дизенхоф, - вдруг сказала она, будто пластинку поставила заново, - А у твоей матери совсем другая была фамилия. Гизела это моя мать.

- И моя...

- Нет, то-то и оно, что я её единственная дочь. Ты не её сын, а мой... Придется тебе с этим примириться, милый Паульхен, не обессудь...

Она засмеялась жестко, невесело. Загасила в пепельнице недокуренную сигарету. То, что она произнесла вслед за этим, было совсем уж не в дугу:

- Что нам с твоей сестренкой делать, а? С Ингрид?

Павел добыл без спросу сигарету из той же лежащей на столике пачки, своих не было, перед отъездом на Майорку Лиза приказала бросить курить. Затянулся глубоко - с отвычки немного затошнило. Подождал, пока тошнота пройдет. И только тогда заговорил:

- Фрау Грета, давайте с самого начала. Я не в курсе.

Он сам удивился тому, как спокойно, обыденно прозвучала эта просьба. И хозяйка комнаты ответила тоже спокойно, очевидно, взяв себя в руки:

- Конечно. Прости. Вчера был тяжелый день. А ночью ещё разговор с Ингрид. Я как-то разладилась, не успела собраться с мыслями. Сейчас, сейчас...

Несколько минут они сидели молча, Павлу показалось, что она прислушивается к уличному шуму: ждет Ингрид? Он чуть было не спросил её об этом, но во время остановился. Если спросить, она опять заговорит о другом...

- Вот, послушай, - Маргарита, видимо, успела выстроить весь свой рассказ в уме, изложение было скупым и точным.

Он, Павел, родился от родителей, состоявших в законном браке - она назвала дату его рождения. Родители - Всеволод Пальников, мать - нет, не Гизела Дизенхоф, а Маргарита Барановская, урожденная Дизенхоф, и теперь снова носящая свою девичью фамилию, та самая, которую он видит перед собой. Когда ему было два с половиной, почти три года (Господи, неужели ты ничего не помнишь? Ты же был такой умненький, разговаривал уже), ей пришлось уехать из Москвы, вовсе из России. Развелась с его отцом, был другой человек. Гизела, её мать, только после отъезда дочери явилась в Москву, ухаживать за внуком. Они с отцом Павлика поженились - это нормально, Гизела подходила ему куда больше, чем Маргарита, даже и по возрасту. Вот, пожалуй, и все. Может быть, ты мне не поверил? Но мне незачем врать. Хочешь о чем-нибудь спросить?

- Поверил. Действительно, зачем вам врать? Но и рассказывать тоже было ни к чему, правда? Оставить все, как есть. Я бы сам не догадался.

- Но ты же услышал вчера мою фамилию, - напомнила Грета, - Сам хотел знать...

- Да-да, разумеется. А кто этот другой человек? Отец Ингрид - тот, что сюда приезжал?

- Макс, - ответила она, - Это он меня увез из Москвы. Мы поженились в посольстве. Потом оказалось, что брак не настоящий, фиктивный. Макс как бы помог мне бежать из России - это считалось благородным поступком и даже одобрялось. Иначе меня бы никак не выпустили. А потом оказалось, что он женат и не собирается разводиться...

- Тогда зачем все это?