Русский эксперимент

В сталинской власти партийный аппарат играл роль второстепенную, подчиненную. Главным был аппарат личной власти вождя, не связанный ни какими законодательными органами и нормами. Он состоял из клики людей, лично обязанных вождю своим положением и беспрекословно выполнявших его волю. Главными рычагами власти были те, которых сейчас называют силовыми структурами, органы государственной безопасности, силы внутреннего порядка и армейское командование. Их дополняли дипломатический корпус, главы учреждений и предприятий особой важности, научная и культурная элита и т.д. Руководитель обращался непосредственно к народу, игнорируя официальные учреждения власти. Массам эти учреждения представлялись как нечто враждебное, как помеха их вождям-руководителям. Отсюда — волюнтаристские методы руководства. Руководитель мог по своему произволу манипулировать чиновниками аппарата нижестоящей власти, назначать и увольнять их, заменять другими. Высшее руководство страны было волюнтаристским также в том смысле, что навязывало стране сверху насильно тот путь эволюции, какой оно считало необходимым и желательным со своей точки зрения.

Брежневистский тип политической системы отличается от сталинистского тем (среди прочих признаков), что в нем стержнем государственной власти становится партийный аппарат, высшее руководство стремится действовать в рамках партийно-государственных норм и законодательно утверждаемых планов, причем — с учетом возможностей страны и конкретных условий. То, что это далеко не всегда удавалось и имели место отклонения от норм, не влияет на сам тип власти. Сталинистский тип власти был коммунистической диктатурой, брежневистский — демократией. Десталинизация страны после смерти Сталина означала переход к брежневистскому типу, который стал альтернативой сталинистскому.

Надо различать сталинизм как явление конкретно-историческое, сыгравшее свою историческую роль, изжившее себя и неповторимое, с одной стороны, и сталинистский тип системы власти и управления обществом, с другой стороны. Первый неповторим, второй же включает в себя лишь некоторые черты первого (основные из них я назвал выше) и может повторяться во многих экземплярах, как это имело место на самом деле. Горбачевизм был попыткой установить именно такой тип власти, а не реставрировать сталинизм в первом смысле. Для такого поворота в умонастроениях части советского руководства и масс людей были, естественно, достаточно серьезные основания. Достаточно напомнить о том, что инициаторы поворота начали свою карьеру еще в сталинские годы как комсомольские и партийные функционеры, прошли школу сталинистского волюнтаризма и преуспели как карьеристы в партийно-государственном аппарате, сформировавшемся в составе сталинской системы власти и управления. Партийный аппарат, сконцентрировавший в себе разум и «инстинкт» самосохранения общества, уже в хрущевские годы стал препятствием для реформаторского авантюризма, и горбачевцы понимали это. Они не понимали главное: что разрушение и даже ослабление этого аппарата в новых условиях должно было привести к краху всей государственности.

Горбачевизм начался как стремление насильственно навязать стране сверху (по инициативе ЦК КПСС, как постоянно подчеркивал сам Горбачев) реформы и создать для этого аппарат сверхвласти вне партийного аппарата и над ним, т.е. практически ослабив партийный аппарат, подчинив его личной власти нового вождя. В пропаганде, однако, это изобразили как борьбу против сталинизма и «застоя». Тем самым маскировалась суть перестройки, завоевывалось одобрение советских людей и похвалы со стороны Запада. Что получилось на деле, это уже не зависело от первоначальных намерений.

Повторяю и подчеркиваю, все преобразования высших органов власти, происходившие по инициативе Горбачева, вели в одном направлении — в направлении создания аппарата сверхвласти, находящегося вне партийного аппарата и подчиняющего его себе. Самыми значительными шагами в этом направлений были, во-первых, создание президентской системы правления и, во-вторых, исключение из конституции пункта о руководящей роли КПСС, низведение КПСС до статуса просто партии, допущение других политических партий (многопартийности) и лишение КПСС монополии на власть. Это произошло на чрезвычайном съезде народных депутатов в марте 1990 года.

В июле 1990 года состоялся 28 съезд КПСС. На нем консерваторам во главе с Лигачевым было нанесено окончательное поражение, они были выброшены из руководства партией. Путь к реализации амбиций Горбачева, казалось, был расчищен. Но новая организация органов власти, удовлетворив амбиции Горбачева в отношении его личного положения в них, оказалась непригодной для задуманных преобразований и вообще для управления страной нормальным образом. Получилась аморфная структура власти, заполненная к тому же дилетантами. Дабы компенсировать слабость новой власти, начались бесконечные горбачевские требования чрезвычайных полномочий. И он их получал.