Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим

Профессиональные академические среды встретили с облегчением роспуск Комиссии по противодействию фальсификациям — директор Эрмитажа, член-корреспондент РАН, д.и.н. Михаил Пиотровский счел этот факт «исправлением ошибки»: «Термин «фальсификация» неприемлем для профессиональной научной дискуссии и для нормального политического диалога. Он из разряда пропагандистски-публицистических. Без разных подходов и интерпретаций наука стоит на месте, и попытка «отрегулировать» взгляды на те, или иные исторические события была обречена на провал». Акад. Александр Чубарьян был более умерен, и дал положительную оценку работе комиссии, которая «способствовала облегчению доступа к архивам и инициировала рассекречивание документов… противодействовала искажениям различных исторических фактов»[82].

Россия не нуждается в бюрократах-защитниках и очередных комиссиях, достаточно того, чтобы российское государство вкладывало больше средств в русскую культуру, которая давно преодолела политические границы.

Государство, бесспорно, является носителем национальных ценностей — но его методы не должны быть ретробольшевистскими с директивными планами, оно должно быть хранителем высокой культуры. Если сила демократии зависит от разделения трех властей, то сила современного общества может быть гарантирована разделением на две власти — власть государства и власть рынка. Государство должно быть покровителем, а не ментором чистой науки — не прикладной, а теоретической, которая определяет будущее, а также культивировать вкус к высокой культуре.

«Дело историков», или об исторической цензуре в современной России

Символику национальной памяти трудно разграничить от мифологического образа прошлого, создававшегося в школах и разрушавшегося в университетах. Университетское образование, однако, — для избранных, тогда как школьное представление о национальном прошлом остается неизгладимым воспоминанием, объединяющим общество в национальное сообщество. С каждым политическим кризисом, который приводит к изменению системы или более того — государственных границ, меняется и обостряется общественный взгляд на историю в поиске новой идентичности.

Причинами болезненного отношения — и государства, и общества, именно к этому периоду советской истории являются:

• историческая травма после 1991 г., создавшая «фантомную боль» по отношению к советскому пространству — особенно сильную по отношению к самой родственной для россиян, но стремящейся любой ценой к эмансипации Украине;

• национальная проблема, впервые застигшая россиян (и столь знакомая балканским народам), а именно — несовпадение этнических границ с политическими (более 20 млн. русских за пределами Российской Федерации);

• разочарование в неолиберальных реформах Егора Гайдара, которое привело к разрастанию сталинизма как формы социального протеста;

• попытка некоторых постсоветских республик (особенно прибалтийских) односторонне подменить прошлое, воскрешая культ нацистов (особенно в Эстонии) или культ коллаборационистов (в Украине при президенте Ющенко Степан Бандера был объявлен национальным героем). Постсоветские республики клеймят Советский Союз, однако, безмолвно принимают свои советские границы (Литва получила от СССР свою столицу Вильнюс и свои южные территории, принадлежащие Польше, Украина — Крым, Грузия — Южную Осетию, и т. д.)

• решение Европейского парламента об объявлении 23 августа «днем памяти жертв сталинизма и нацизма», некорректно отождествляя эти два явления с конкретной ссылкой на 23 августа 1939 г. (пакт Риббентропа — Молотова), избирательно забывая о Мюнхене 1938 г.

Ответом российской власти на политическое искривление взгляда на Вторую мировую войну является описанная выше политика поиска и формулирование «честной истории» (май 2009 г. — февраль 2012 г.).

Своеобразная трансформация Холодной войны в «информационную войну» — неизбежную при современном геополитическом противостоянии, является основным аргументом российских властей в поиске «честной истории» — в сущности, сама формулировка сохраняет идеологический подход к истории, заменяя марксистскую току зрения патриотической и оставляя на заднем плане академическую.

Болезненная реакция российской власти и создание «Комиссии при Президенте Российской Федерации по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России» привело к применению исторической цензуры в постсоветское время с юридическими последствиями для исследователей, т. н. «Дело историков», или «Архангельское дело».