Русский флаг

— Южная часть лимана, — говорил он, — иногда бывает совершенно чиста к пятому-шестому мая, а иногда затерта льдами до пятнадцатого. Это зависит от ветра: если дуют южные ветры, то южная часть лимана бывает чиста в начале мая. При северном, наоборот, лед держится значительно дольше, до середины месяца.

Изыльметьев и Завойко переглянулись: все дни дул холодный северный ветер.

— …К сожалению, дуют северные ветры, — продолжал Невельской, — льды могут прижать суда к банкам на трудном, извилистом фарватере и раздавить.

— Следовательно, вы считаете, что из Де-Кастри уходить нельзя? взволнованно вставил Назимов, как человек, который долго искал единомышленника и наконец нашел его. — Надобно оставаться здесь, изготовиться к бою и драться до последней крайности?..

Невельской, покачав головой, заметил:

— Оставаться в Де-Кастри нельзя.

— Но если в проливе льды — верная гибель?!

— Мы послали в лиман лейтенанта Пастухова на вельботе, — сообщил Невельскому Изыльметьев, — разведать состояние льдов. Пастухов — сведущий, способный офицер.

— Хорошо, господа, — промолвил Невельской. — Я предлагаю потребовать на корвет всех командиров для военного совета. Тем временем может вернуться посланный офицер.

Совет собрался в кают-компании "Оливуцы". Пастухов не возвращался. Назимов и командиры транспортов образовали единодушную партию, отвергавшую предложение о немедленном выходе из Де-Кастри. Они предпочитали оставаться у неприветливых, скалистых берегов.

Назимов изложил свою позицию в специальной записке и теперь, горячась и запинаясь, читал ее совету:

— "Я предлагаю немедленно приступить к выгрузке судов, оставив на них только артиллерию, снаряды, команды и необходимое продовольствие. Если атака последует силами трех судов — принять сражение и защищаться до последней крайности. Если эскадра усилится, — Назимов сделал паузу, прежде чем перейти к самому главному, — то, как только она будет хорошо видна, надлежит свезти на берег, с ружьями и военными патронами, с "Авроры" и "Оливуцы" три четверти, а с транспортных судов — все команды, за исключением необходимого числа для затопления судов. Затем допустить неприятеля на пушечный выстрел, стараться нанести ему такой вред, какой будет возможен. Потом суда зажечь, команды свезти, забрав ружья со всеми боевыми патронами…"

Кончив читать, капитан "Оливуцы" протянул Завойко свое письменное мнение.

— Итак, вы предлагаете пожертвовать флотилией? — спросил Изыльметьев.

— Сражаться до последней крайности! — воскликнул Назимов.

— Ждать, пока англичане придут сюда в многократно превосходных силах, — а в этом можно не сомневаться; зажечь собственные суда, а затем отдать в руки неприятеля все, что мы успеем выгрузить на берег? Изыльметьев пожал широкими плечами и повысил голос: — Быть может, неприятель оставил нам для размышления не дни, а часы. Если он в Хокадато, можно с часу на час ожидать появления его эскадры. Мы не успеем даже приступить к выгрузке.

— А если невозможно идти в лиман? — упорствовал Назимов. — Ведь и Геннадий Иванович полагает, что южная часть лимана заперта льдом. И, несмотря на это, все-таки в лиман?

Невельской поднялся.

— В лиман, в лиман, господа, — резко сказал он, — и как можно скорее! Действительно, это сопряжено с риском, однако риск лучше верной гибели. Судя по свежим северным ветрам, в лимане еще много льда. Необходимо постараться пройти к мысу Екатерины, за первый бар, и там ожидать возможности входа в лиман, к мысу Лазарева, под прикрытие батареи Бутакова. Мы здесь кое-что успели сделать, хоть и тщетно ждали из Иркутска ответа на наше письмо. Без карт, без опыта неприятелю нелегко будет пройти к мысу Екатерины по узкому фарватеру, среди бесчисленных банок. В случае же нападения эскадры неприятеля, согласно справедливому мнению господ командиров, бороться до последней крайности и при несчастье взорвать суда, а кто спасется, тем от мыса Екатерины отступать на реку Амур, к селению Алом, с проводниками, которые там ожидают прихода нашей эскадры. Не ждать несчастья, а стараться его предотвратить.

Изыльметьев горячо поддержал Невельского.

— В продолжение нынешней кампании на Тихом океане, — заметил он, англичане не раз давали пример странной нерешительности. Было бы непростительно не воспользоваться их новой оплошностью и ждать неминуемого возвращения эскадры. В лиман! Только в лиман!

Ждали решения командира флотилии.

— Геннадий Иванович прав, — коротко заключил Завойко. — Завтра снимемся с якоря. На рассвете постараемся пройти к мысу Екатерины…

Вопрос решился.

После подробного объяснения пути из Де-Кастри к амурскому лиману командиры судов ушли с поручиком Поповым для тщательного изучения карт. Медлительным транспортам предстояло идти вперед, под прикрытием "Оливуцы" и "Авроры".

— Назимов горяч, — промолвил Завойко, едва дверь каюты закрылась за ним, — а "Оливуце", как назло, не удается участвовать в сражении.