Русский город Севастополь

– Невеста поплачет, да забудет, – рассудил кто-то постарше. – Если бы жена у тебя была, да детки малые, вот тут – беда в дом.

У Павла все сжалось в груди. Кольнуло в самое сердце: вдруг и его завтра не будет. Как-то не задумывался он о смерти. Вернее, мыслишки нехорошие приходили, но они казались далёкими, странными. А жребий уже брошен. Может и за ним уже костлявая присматривает. Стоит за спиной и только ждёт, когда миг наступит, схватит его за шиворот, кинет на землю, и душа – вон…

Он спустился к мосту. Речка небольшая, аршинов десять в ширину. Берега крутые. Течение быстрое. Мимо медленным шагом проследовал эскадрон гусар, отстукивая подковами по деревянному настилу моста.

– Эх, друзья, – обратился к товарищам невысокий, горбоносый фельдфебель. – Простите меня, кому обиду нанёс, да не поминайте лихом.

– Да брось, Ахмат. Ты-то чего раскис? – пробовали подбодрить его товарищи.

– Брось хандрить! Ещё победу отметим, – обернулся к нему седой майор.

– Победу праздновать будете без меня. Чувствую, жить недолго мне осталось, – тоскливо вздохнул фельдфебель.

Он снял фуражку и совершил крестное знаменье.

– Ахмат, – изумлённо поглядел на него майор. – Ты же мусульманин. А чего крестишься?

– Чтобы вы меня все простили, а перед Аллахом я честен.

Да что же они все о смерти! – с раздражением подумал Павел. Прибавил шаг, догоняя своё отделение. Какая-то непонятная тоска поселилась в груди. Стало не по себе. Страшно? Нет, не страшно… Уныло. Будто весь этот мир, что тебя окружает, уже не твой. Ты чужой здесь. Тебе пора! Куда?

***

Меньшиков подъехал к левому флангу, где занял позицию Тарутинский пехотный полк. Ему навстречу на вороной кобыле подскакал командующий семнадцатой дивизией, генерал Кирьяков. Доложил о готовности.

– Вы как-то неуверенно рапортуете, – подметил Меньшиков. – Что вас не устраивает?

– Предлагаю оттянуть Брестский и Белостокский полк на возвышенность. Позиция у берега реки слабая. К тому же у меня слева дыра – всего один батальон Минского полка фланг прикрывает.

– Должен Московский полк подойти. Его и поставьте слева в первую линию, – приказал Меньшиков.

– Но, как же, ваша светлость, – возразил Кирьяков. – Полк от Арчинской станции топает. Это более ста пятидесяти вёрст. Они же на ногах держаться не будут.

– С чего бы? – удивлённо вздёрнул брови Меньшиков. – У Суворова солдаты ещё не такие марши совершали – и сходу в бой вступали. В первую линию Московский!

– Слушаюсь!

– И ещё! – Меньшиков указал вперёд, там, где возвышенность круто обрывалась к морю. – На склоне есть несколько троп. Одна из них – широкая, по дну оврага идёт. Перекройте её. Остерегайтесь, как бы противник орудия не втащил.

– Да как же возможно по такой крутизне? – усмехнулся Кирьяков.

– Под Кульмом ещё не на такие кручи поднимали. А здесь всего сто шагов преодолеть.

– Слушаюсь! Перекрою, – обещал генерал Кирьяков.

– Не забудьте! Овраг этот – самое слабое место в вашей позиции.

Главнокомандующий двинулся дальше. Кирьяков остановил подполковника Залесского из свиты и настойчиво попросил:

– Вы, как офицер генерального штаба, должны упросить князя не сводить войска вниз, к реке, а расположить на нагорной части.

– Но всё уже решено, – пожал плечами Залесский. – Не в моей компетенции вносить коррективы. Всё уже обговорено и проработано.

– Я вас очень прошу, – настаивал Кирьяков. – Залесский, пожертвуйте своим самолюбием. Сами видите – позиция гиблая.

– Извините, но менять диспозицию накануне боя – невозможно, – твёрдо стоял на своём подполковник. – Вам же обещали поддержку Московского полка. Вот, кстати и генерал Куртьянов.

По дороге ехала закрытая пролётка, запряжённая парой взмыленных коней. Кучер натянул вожжи Пролётка встала. Из экипажа вывалился полный краснолицый генерал. По лбу его стекал пот. Пышные седые усы и баки посерели от дорожной пыли. Он тяжело, хрипло дышал.

– Разрешите обратиться! – крикнул генерал главнокомандующему, стараясь встать по стойке смирно и унять дыхание.

– Где ваш полк? – недовольно спросил Меньшиков.

– Московский полк на марше. На позицию прибудет через два часа.

– Уберите карету и садитесь на коня. Генерал Кирьяков объяснит вам диспозицию. После прибытия полка доложите мне, – приказал Меньшиков и поехал дальше.

– Рад видеть вас, генерал, – поздоровался Кирьяков с Куртьяновым.

– И я вас. Фу, ты, господи! – отдуваясь, произнёс полный генерал. – Представляете, трое суток без продыху шагаем….

– У вас есть толковые старшие офицеры?

– Толковые, это какие? – не понял генерал Куртьянов, вытирая пот с лица и с пухлой шеи большим белым платком. Платок сразу же стал серым.

– Кто в боях участвовал, – пояснил Кирьяков.

– Нет, – подумав, покачал головой генерал Куртьянов.

– Кто-нибудь в академии курсы слушал?

– Откуда, – безнадёжно махнул короткой рукой полный генерал. – Они ничего, кроме «Русского инвалида» не читают.

– Как же мы будем воевать? – растерянно спросил Кирьяков.

– Да вы не беспокойтесь. Кого нам бояться? Французишек? Ха! Напомним им двенадцатый год! – беззаботно ответил Куртьянов.