Русский язык на грани нервного срыва. 3D

Лингвистика – наука маленькая, но гордая. Весьма гордая, но, в общем-то, не слишком большая. В советские времена структурная лингвистика вместе с семиотикой были чем-то вроде научного гуманитарного островка, в минимальной степени подвергшегося коммунистической идеологизации. Стремление к точности, к использованию математических методов было не только и не просто велением времени. Подумаешь, веление времени, этим-то как раз в советское время научились пренебрегать, ведь чуть раньше более чем актуальные генетика и кибернетика были объявлены лженауками, и не случайно, что именно с кибернетикой связывала себя новая лингвистика. Связь с точными науками была еще и способом защиты от идеологии, обязательной в гуманитарной области. Лингвистика шестидесятых годов стала самой точной из гуманитарных наук и самой гуманитарной из точных. Отсюда возникла и чрезвычайная околонаучная популярность лингвистических штудий, докладов и семинаров, на которых обсуждались пусть малопонятные широкому кругу, но зато независимые от марксизма-ленинизма проблемы. Короче, говоря современным языком, лингвистика – это что-то знаковое, отчасти культовое и пожалуй что элитарное. Ну, так, чтоб всем было понятно.

Перестройка, всеобщий расцвет, а затем всеобщий упадок наук сказался и на лингвистике, но сказался как-то странно. Сначала лингвистика расцвела пышным цветом, а затем… лингвистика продолжала цвести столь же пышным цветом. Появилось множество лингвистических гимназий, факультетов и даже университетов. Для абитуриентов слово лингвистика оказалось столь же привлекательно, как и слово психология и другие менее научные слова типа журналистика и даже

менеджмент. Тут что-то не так, подумали лингвисты, и они не были бы лингвистами, если бы не решили эту проблему.

Вместе со словом лингвистика в русском языке появились и слова лингвист, название специалиста в данной научной области (раньше был языковед), и лингвистический

, прилагательное, обозначающее нечто, связанное с данной наукой (раньше было языковедческий).

Первым столкнулось с проблемами имя прилагательное. Большинство из возникших лингвистических гимназий и университетов к науке лингвистике прямого отношения не имели. Просто-напросто в них изучались (больше и лучше) иностранные языки. Позвольте, – подумали лингвисты, – но лингвистический означает “связанный с наукой лингвистикой”, а не с языком, даже и с иностранным. Нет, это вы позвольте, – подумали в ответ специалисты по иностранным языкам и открыли иностранные словари.

Вот, например, в английском языке слово linguistic значит, во-первых, “of linguistics” (то есть “связанный с наукой лингвистикой”, по-русски – “лингвистический”), а во-вторых, “of language” (то есть “связанный с языком”, по-русски – “языковой”). Так почему бы языковым школам и вузам (то есть школам с усиленным изучением иностранного языка) не называться лингвистическими?

Но ведь это в английском языке (могли бы возразить лингвисты), а в русском это слово относится только к науке.

А нам все равно, нам слово нравится. Раз в английском так, то почему в русском иначе?

Это наше слово! (могли бы закричать лингвисты) .

Было ваше, стало общим (могли бы тактично ответить специалисты по иностранным языкам).

Конечно, если бы лингвистика была чем-то вроде фирмы “Ксерокс”, она бы запретила использовать свой бренд расширительно, и инязы остались бы инязами, как это приключилось с копировальными аппаратами. Но лингвистика – это не фирма “Ксерокс”, ни запретить, ни подать в суд она не может, пришлось смириться с новым значением слова. Но дело одним словом не закончилось, и чтобы в этом убедиться, достаточно открыть английский словарь. В нем написано, что linguist, во-первых, specialist in linguistics

, во-вторых, polyglot. Смотрим словарь Гальперина, где написано, что linguist: 1. Человек, знающий иностранные языки. 2. Лингвист, языковед. Теоретический вывод состоял бы в том, что английский язык опять же устроен иначе, чем русский. А практический вывод, который, как это ни смешно, был сделан, состоял в том, что русский теперь будет как английский. И лингвистические школы, и лингвистические университеты стали лингвистическими не только потому, что в них преподают иностранные языки, но и потому, что в них готовят ЛИНГВИСТОВ. То есть, как нетрудно догадаться, людей, знающих иностранные языки.