Русский язык на грани нервного срыва. 3D

О чем это говорит? Прежде всего об изменениях, происходящих в нашей жизни и культуре. Огромная русская семья со сложной иерархией отношений и фиксированными ролями скукожилась до скромной ячейки общества, состоящей из родителей и их детей и (как правило, уже чаще приходящих) бабушек и дедушек. И где-то на периферии – родительские братья и сестры с их детьми. Большая же употребимость слов тёща и свекровь по сравнению с тестем и свёкром (кстати, не всякий напишет его правильно в именительном падеже!) свидетельствует о более активной роли женщин в семейных делах, не важно – положительной или отрицательной.

Консервативность языка проявляется в том, что он отражает все эти социальные изменения, – но с некоторым опозданием. Например, не отбрасывает окончательно устаревшую лексику, а сохраняет ее в пассивном словарном запасе как слегка размытое воспоминание о сравнительно недавнем прошлом – своего рода коллективное подсознание. А вдруг всплывет! Ведь вернулись же слова, связывающие людей посредством крещения: крёстный и крестник (и конечно, крёстная с крестницей) и даже более редкие кум

да кума.

Запаздывает язык и в отражении некоторых новых ролей. В России, как и во всем мире, хотя и несколько позднее, распространилась новая форма брака – без регистрации, то есть постоянное совместное проживание, что порой сопровождается рождением и воспитанием детей. Как называть таких “сожителей”? Кавычки здесь поставлены неслучайно, потому что вроде бы подходящее по смыслу слово в этой ситуации не используется, наверное, из-за отчетливой отрицательной оценки, явно неуместной по отношению ко все более входящему в норму явлению. Не подходит здесь и слово любовники, отмечающее лишь наличие физической связи и скорее отрицающее совместное проживание, и уж тем более – платоническое возлюбленные. Русский язык заимствовал английское слово

бой-френд (кстати, гёрл-френд почти не употребляется, наверное потому, что женщинам важнее зафиксировать статус мужчины), однако использует его довольно избирательно. Применимо оно только по отношению к молодым людям и не обязательно означает совместное житье-бытье.

Остаются относительно новые и слегка расплывчатые значения слов друг и подруга (более редкое): “Это ее друг”. Насчет совместного проживания в этом случае тоже не вполне ясно, но, по крайней мере, постоянные отношения эти слова подразумевают. И все-таки подумайте сами. Прожив с человеком лет пять – семь и, например, родив от него ребенка, удобно ли сказать: “Это мой друг”. Боюсь, что язык не повернется. Кто же этот человек? Муж? А как же законный брак? И оказывается, что тут у русского языка, а вместе с ним и у нас, нет подходящего слова. Язык как бы замер в ожидании, чем разрешится эта ситуация. Получит ли она особый юридический и, главное, культурный статус, как во многих странах, что, безусловно, потребует специального слова? Или просто понятие брака расшатается так, что слова муж

и жена станут применяться значительно шире, чем сейчас?

Отсутствие слов для нового и вроде бы важного явления оказывается не менее значимым, чем появление таковых. Оно подчеркивает неустойчивость, незакрепленность в культуре и тем самым неокончательность нынешней ситуации с браком и семьей. Что будет? Как говорится, поживем – увидим.

Шароварщики, уберсексуалы, трендсеттеры и другие породы людей

Новые слова показывают, что важного появилось в мире. И в этом смысле, пожалуй, самое интересное то, как мы называем самих себя, то есть какие новые названия людей появились в последнее время. По этим словам можно судить о том, какие человеческие типы оказываются в фокусе нашего внимания. Они также задают и некий новый взгляд на себя или, точнее, новый ракурс. Вообще названия людей помогают нам составить наш собственный обобщенный портрет, новые же названия добавляют в него новые черты. А ведь самое интересное для нас – это мы сами. Если подумать, как было бы интересно из этого океана новых названий выбрать самое новое, самое модное, ну вообще самое-самое… Попробуем!