Русский лабиринт (сборник)

До конца перерыва оставалось еще несколько минут, Лена отодвинула тарелки и снова открыла дело.

«В декабре 1962 года у нас родилась дочь. Свидетельство о рождении было выдано на фамилию Новикова И.А. В конце августа 1963 года я уехал на учебу в г. Новосибирск и возвращаться, естественно, не собирался. После окончания первого года учебы, в августе 1964 года, по пути из дома (Донецкая область) в Новосибирск я заехал на станцию Буранная, где работал до учебы в институте, для сдачи своей квартиры, в которой жила моя сожительница с ребенком и на которую я уже потерял право. Во время прибытия туда я ужаснулся, в каких условиях она живет: работает путевым рабочим в бригаде, где тяжелый физический труд, вся исхудала, страшная. Со слезами бросилась ко мне и начала жаловаться на очень тяжелую жизнь, что она только живет надеждой на то, что я заберу ее в Новосибирск. Особенно дико было слышать от ней, что родные родители ничем не помогают.

И я, находясь в таком оцепенении, забыл про все ее “подвиги”, совершенные ранее, и, пожалев ее и дочь, согласился. Все же я жестко заявил ей, что прощаю все грехи ее на Буранной, но если и дальше она позволит себе что-то подобное, безжалостно выгоню ее. Она поклялась, что всю жизнь будет мне верной женой и будет ухаживать за мной, как служанка (сейчас она уже отрицает, что обещала быть верной женой, говорила, мол, только служанкой). Не разглядел я тогда безумной подлости и дикого аферизма этой женщины, ее креда жизни… – Лена, обладающая абсолютной грамотностью, в этом месте поморщилась. – …не поддающегося человеческому разуму, за что и жестоко поплатился. В конце августа 1964 года мы с женой уехали в Новосибирск, оставив дочь у родителей жены».

Лена захлопнула папку. Все-таки такие «печальные повести» комфортней читать за письменным столом. Перед кабинетом уже сидели ожидающие приема. Один интеллигентного вида старик с седой эспаньолкой и старомодными роговыми очками на орлином носу встал, видимо, в очереди был первым.

– Проходите, – бросила Лена на ходу, хотя обычно посетителей приглашала секретарь. Но это был последний день на этом месте, и церемониться не хотелось.

– Здрасьте! – Если бы вместо очков с толстыми линзами, напоминавшими бутылочные донышки, дедуля носил пенсне, его можно было принять за ожившего, но сильно постаревшего Чехова.

Чехов был уже наполовину в кабинете, но искал глазами подтверждения, что можно войти целиком. Лена села за стол, открыла папку и кивнула, мол, проходите, не задерживайте очередь.

– Спасибо, здрасьте еще раз! – Старик суетливо присел на стул напротив. В этом он, конечно, проигрывал Чехову – классики всегда степенны.

«Приехав в Новосибирск, мне пришлось много “побегать” по милицейским кабинетам, чтобы прописать жену. После прописки трудностей в поиске работы не было, и она устроилась на работу на предприятие – почтовый ящик, где изготавливали полупроводниковые приборы (диоды, триоды и т. д.). Попутно я заставил ее поступить в вечернюю школу рабочей молодежи для получения среднего образования.

Уже через две недели с момента начала женой работы я понял, что натворил, взяв ее с собой в Новосибирск. Начав работать во вторую смену, она почти постоянно возвращалась домой на полтора – два часа позже. Нетрудно было понять, что она изменяет мне с кем-то из заводских работников. Мне же она “вешала лапшу на уши” и нагло врала».

– Извиняюсь, – кашлянул «Чехов», – я насчет своего дела…

В другой день Елена Викторовна, может, и заметила бы ему, что здесь все по делу, но сегодня лишнее напряжение было именно лишним.

– Я вас слушаю.

– Ну… я того… Попов моя фамилия…

Лена сразу посмотрела на папку иска – неужели этот сутяга? Да, очевидно, он.

– Василий Петрович?

– Да, да, собственной персоной. – Старик придвинулся на самый краешек стула и заглянул Лене в глаза. – Вы, позвольте поинтересоваться, ознакомились с моим делом?

– Да вот, знакомлюсь. – Лена, как могла, нахмурила красивый лоб. – Что ж вы о своей супруге нелицеприятно-то так? И столько лишнего написали… диоды, триоды какие-то…

– Истая правда. – Попов так нервно приложил руку к сердцу, что могло показаться, что схватился от боли. – Все правда, и ничего, кроме правды. Такая она… Вам, товарищ судья, как женщине, может, и неприятно будет слышать…

– Обращайтесь ко мне «Ваша честь»! – осадила Лена. – Мне и читать-то неприятно, не то что слушать. Подождите минуту, я перечитываю как раз.

«Мне стыдно было разводиться с ней практически через месяц после приезда. Стыдно было перед самим собой, перед институтскими товарищами по курсу, тем более что я был комсоргом курса. И я решил терпеть до окончания института, после чего развестись. За все время проживания в Новосибирске жена “порхала” как бабочка, была беспредельно веселой и довольной, со смехом ходила на аборты, которых она сделала практически за три с половиной года аж десять штук!».

Лена подняла глаза на истца и покачала головой. Попов хотел понимающе улыбнуться судье, но вышла какая-то гримаса.

– Так уж и десять штук абортов? Документы подтверждающие имеются?

Попов заерзал.