Русский лабиринт (сборник)

«…произведение, почти все ученическое, потому что все подражательно… форма принадлежит Байрону, тон тоже». Баратынский о «Евгении Онегине». Сбросить Пушкина с парохода современности призывал «их главный штабс-маляр (по Есенину) Маяковский». «Балалаечник», – юбилейно бросал Маяковский в Есенина. «Нам все еще подавай “самородков”, вшивых русых кудрей и дикарских рыданий от нежности» – Бунин (!) о Есенине (!!). «Законченный фашист» – Свиридов о Маяковском. «Слюнявая, грязная поэзия… сознательно грязная». Он же о Вознесенском. Прочитал не так давно интересное интервью с А. Кушнером в «Литературке», кстати, с профильным названием «Жизнь без стихов непредставима» – тут же нарываюсь у И. Болычева в рамках дискуссии на «пустобрехов кушнеров» (ст. «Мерзость запустения». Но насчет балаболистых вишневских – точнее не скажешь).

Очевидно, художникам и критикам лучше друг с другом не встречаться в переулках оценки роли личности в поэзии.

… Сейчас иные времена,Сейчас нет жалости у хилых,Поэтов нет – одна шпана

На братских роется могилах.

«Цель творчества – самоотдача», – заметил Пастернак. (Вдогонку: «Ваши стихи косноязычны. Их никто не понимает. Народ Вас не признает никогда», – так Есенин оценивал поэта Пастернака. Сергею Александровичу, как видно, «везло» на нобелевских лауреатов.) Так все же кто пишет, что пишет, как (!) пишет и, главное, зачем пишет в ХХI веке?

Пишут все, кому ни лень. И самое скользкое в этом, что часто самоотдачей занимаются весьма и весьма заслуженные, честные, в общем, настоящие люди, но неумеющие – «ни божества, ни вдохновенья» – вознести свое мировоззрение и опыт на скалистую кручину поэзии, где уже лежит нетающий снег мастерства. Однако искренность таких попыток вызывает не усмешку, а желание пожать крепкую руку автора. Другое дело – «профессиональные» рифмачи с дипломом Литинститута или Высших литературных курсов, греющие сердцем разве что членский билет Союза писателей в кармане гордо не стиранной рубашки. Не будем уподобляться вышеприведенным гениям и обойдемся без личностей. Ограничимся, пожалуй, экспромтом под названием «Читая литературные альманахи»:

Проходит ночь, сменяя день,Все меньше места на скрижалях,

И думал я – какая хреньВсе то, что вы не написали.

Я не вполне согласен с И. Болычевым, громящим «поэзию как частное дело каждого». Никто не мог запретить И. Северянину напечатать за свой счет несколько десятков книжец со своими стихами и навязывать их редакциям – традиционный путь начинающих поэтов, но получилось же: «Я покорил Литературу // Взорлил, гремящий, на престол!» Я допускаю даже, что в нашу Конституцию можно наравне с правом на отдых и на труд вписать право на поэтическое и вообще любое творчество. А что, получится по Достоевскому – «страна тщеславных нищих» (Кармазинов). Одно дело – когда поэтесса пишет о неразделенной девичьей любви (может, шампунь надо было сменить), или убеленный сединами «молодой» поэт – про убежавшие напрасно года (и еще убегут, если заниматься не своим делом), и совсем другое, когда начинают трогать святое – чувство Родины. Вот это уже серьезно. Мне кажется, да нет, так и есть – многие ловкачи уловили подъем национального самосознания, радеть «за Расею» стало модным. А с каждым съездом правящей партии и «правильными» выборами – все более и более выгодным. Количество журавлей (и березок) в стихах и песнях, льющихся в душепровод наших избирателей, превышает все разумные нормы. За журавлями уже и неба-то с самолетами не видать. Мне это особенно больно видеть, потому что я уже лет десять сам не могу без журавлей и березок, а теперь, получается, с любовью к Родине надо вставать в очередь. А в очереди за признанием нет лучших и худших, есть, кто занял с ночи, а кто и без очереди, потому что вахтер – свой.