Русский Моцартеум

До боннского турне у меня было время, чтобы внести кое-какие коррективы в планы по предстоящему мероприятию за мир «Акции благоразумия». Западные и восточные «зеленые» должны были идти под общим флагом. На сей раз мне повезло: координатор гринписовцев Теодор Бэр тогда был в Берлине, и мы с ним повстречались в их штаб-квартире в здании на Тулпенфельд. Если руководитель союза «зеленых» Бэр торопил проведение акции, то генерал Бастиан, наоборот, – постоянно притормаживал, и мероприятие откладывалось на более поздний срок. Из-за разногласий во взглядах. На меня была возложена дополнительная миссия консолидатора и катализатора событий.

С генералом Гердом Бастианом мы договорились о том, что нужные мне списки и бумаги я заберу у них в Танненбуше – где-нибудь через пару недель. Документы будут лежать в небольшой картонной коробке из-под ножного насоса для надувного матраца, за первым рядом книг на стеллаже, рядом с подборкой журналов «Нейшнл Джиогрэфик» за нынешний год…

В Бонн я приехал довольно поздно и, взяв напрокат неброский «фольксваген», отправился в небольшое предместье бывшей столицы ФРГ Танненбуш. Дорогу я знал по прежним приездам в гости к этой очаровательной «политической паре Германии», как их частенько называли в прессе…

Отшумел первый месяц осени, заканчивалась первая декада октября. Но здесь, на западе Германии, было еще по-летнему тепло. Правда, погода портилась, стал накрапывать мелкий дождь, но стрекот придорожных кузнечиков, залетавших через приоткрытое окно, создавал иллюзию летнего благоденствия…

Поскольку я уже не раз бывал у Келли, профессиональная осторожность подсказала мне поставить свой «фольксваген» метров за двести от ее особняка на Свинемюндерштрассе и в таком ракурсе, чтобы машина не вызывала каких-либо подозрений. А сам пешком направился к апартаментам Келли.

Дом Петры со стороны казался неприступной крепостью. На всех окнах и дверях висели предупредительные тексты: «Просьба не открывать. Оглушительная сигнализация». Кроме того, еще этой весной Петра заказала провести дополнительную проводку в саду – световую сигнализацию на манер ограничительного барьера. Тогдашняя мнительность и всякие там страхи были господствующими моментами в ее насыщенной событиями общественно-политической жизни. И как оказалось, не напрасно…

Когда я подошел в 10 часов вечера к ее особняку, в нем не светился ни один огонек, и его громада, погруженная в полную темноту, казалось, всей своей махиной растворилась в ночи.

Машинально взглянув на почтовый ящик, я обратил внимание, что он был полон корреспонденции – признак того, что хозяева с неделю как отсутствуют. Хотя почту могла забирать и соседка, присматривающая за особняком.

Поскольку Петра не держала сторожевой собаки, я смело выдвинулся вперед и скоро убедился: предупредительная сигнализация была отключена. Значит, дома кто-то был.

Вначале я колебался: как же поступить дальше? Я зримо чувствовал, что за стенами коттеджа кто-то есть – хозяева или их гости, но реальные люди.

Дернул за ручку дверь – заперто.

«Странно! Более чем странно! – машинально подумал я. – И время детское. Петра вообще ложится спать под утро, где-то в 4–5 часов».

Озабоченный догадками, я обошел дом, взобрался на террасу, толкнул дверь – та была незаперта.

Я вошел, прислушиваясь к тишине. Ни шороха, ни звука. Прикрыл за собой дверь. Об отпечатках я не беспокоился, поскольку сразу же надел на руки перчатки. В перчатках я поневоле ощутил себя закоренелым преступником.

Воздух был спертый и тяжелый, как будто что-то испортилось или сгнило. Не было смысла осматривать комнаты в поисках «жучков» и прочих подслушивающих устройств. Сансаныч предупредил, что они здесь есть, да и телефон почти наверняка прослушивался. Если оппозиция (в Центре) и впрямь проявляла активный интерес к этой политической паре Германии, то я, как слишком лояльный к своей стране оперативник, должен был бы убедить противную сторону, что тот имеет дело с подлинником, а не с подсадной уткой.

Я и не помышлял о том, чтобы намеренно выводить из строя их электронику. Напротив, я надеялся, что все оборудование функционирует как подобает, поскольку мои обязанности заключались в том, чтобы придать еще большую достоверность той роли, которую играла эта политическая пара в общественной жизни Германии.

Хорошо, что я предусмотрительно прихватил небольшой фонарик, который приходится постоянно брать с собой в загран– и иные путешествия. Мало ли что – погас свет, нужно тихо пройти, не включая светильники или люстры. И тут фонарик – в самый раз.

Я уже бывал в этом доме и поэтому неплохо ориентировался в здешних апартаментах. Быстро прошел в переднюю. Затем пересек жилую комнату, подошел к роялю Петры и, минуя открытый камин, направился по лестнице наверх, в небольшой рабочий кабинет. На полпути остановился.