Русский след. История Нобелевской премии

Все проблемы с отцовскими долгами можно было решить одним махом, если удалось бы добиться от правительства выполнения данных им и документально заверенных обещаний. Даже просто согласие с ними уже могло существенно помочь делу и разрядить обстановку. Поэтому уже 2-го января 1860 года Людвиг подал лично царю, с копией – Великому Князю, чрезвычайно дипломатично составленную петицию, в которой он нижайше просил признать, что завод его отца сослужил в тяжелое военное время огромную службу Российской империи и был расширен в расчете на гарантированные крупные государственные заказы.

Судя по бумаге, завод был готов взять на себя выполнение практически любого задания, связанного с металлургией или крупным машиностроением. Людвиг просил хотя бы признать в полной мере долг в размере 400 000 рублей, которые, по заказу Морского министерства империи, ушли на обустройство производства мощных паровых машин и гребных винтов.

В ответ правительство недвусмысленно дало понять, что сын за отца не отвечает, и царь Александр не станет исполнять обещаний царя Николая. И что ни на какую компенсацию, ни на какое признание долгов, по крайней мере в ближайшее десятилетие, рассчитывать не стоит. Не принесло результатов и обращение за помощью в Министерство иностранных дел Швеции. Шведскому королю не было никакого смысла ссориться с хоть и побежденным, но все еще чрезвычайно мощным соседом из-за разорившегося подданного.

Три последующих года Людвиг потратил на то, чтобы, перебиваясь с одного частного заказа на другой, по возможности разобраться с кредиторами. Наконец, в 1862 году, когда бремя долгов значительно ослабло, чтобы закрыть вопрос окончательно и бесповоротно, братья с согласия кредиторов продали отцовское предприятие инженеру Голубеву, который немедленно переименовал его в «Сампсоньевскую механическую фабрику инженера-технолога Голубева». Продажа прошла успешно, и после раздачи денег у Людвига осталось еще более 5000 рублей.

Теперь, когда главная миссия была выполнена, Людвиг вполне мог покинуть страну. Но к тому времени он уже прожил в России более половины своей жизни, знал русский язык в совершенстве и не мыслил нового бизнеса нигде, кроме как в России. Тем более, что в российских предпринимательских кругах у него сложилась репутация уважаемого бизнесмена.

В условиях послевоенной инфляции 5000 рублей было не таким большим капиталом, но их хватило на то, чтобы сначала арендовать, а чуть позже – и купить на Выборгской стороне маленький котельный и чугунно-меднолитейный заводик. Новое предприятие, на которое возлагалась почетная обязанность вновь воскресить шведскую славу Нобелей в Российской империи, предприниматель назвал в свою честь: «Машиностроительная фабрика Людвига Нобеля». Соседями ее были, с одной стороны – государственный сахарный завод, с другой – фирма эстонского немца Артура Лесснера. Последняя занималась тогда производством станков, прессов и паровых машин. Воистину, не выбирай место, а выбирай соседей: Лесснер и Нобели великолепно сошлись и впоследствии не раз помогали друг другу.

Между тем империя постепенно восстанавливалась и набирала новую силу. Это самым непосредственным образом затрагивало отечественных предпринимателей. Отмена в 1861 году крепостного права привела к тому, что сотни тысяч, если не миллионы освободившихся крестьян, решив променять тяжелый крестьянский труд на более экономически выгодный наемный рабочий, бурным потоком хлынули в город.

О необходимости отмены «крепости» сам Людвиг говорил еще в начале своей «антикризисной деятельности» на отцовском суперзаводе. В 1859 году он напечатал в «Журнале для акционеров» две статьи: «О медленности развития механической промышленности в России» и «Несколько соображений о современном положении русской промышленности». Швед Нобель говорил в них о том, что крепостное право является одним из основных тормозов, которые не дают российской промышленности и экономике нормально развиваться. Ибо нормальное производство без квалифицированных рабочих кадров построить невозможно. А взяться этим кадрам просто неоткуда, ибо девять десятых потенциальных рабочих насильно удерживаются в крестьянских хозяйствах.