Русский царь Иосиф Сталин, или Да здравствует Грузия!

Мы расстались с моим интересным собеседником. После поправки здоровья Семен Михайлович был освобожден от командования Северным флотом, его фактически унизили, назначив помощником начальника Генштаба ВС СССР по военно-морскому флоту. Ибо для такого военачальника это было понижение, а не получение равноценной должности. Что вскоре привело к еще большему обострению заболевания у адмирала флота; через 5 лет – 12 июля 1977 г. – в возрасте 64 лет он скончался.

Именно тогда-то я впервые участвовал в дискуссии с офицерами флота, уроженцами Крыма, о том, как пропили Крым и Севастополь Никита Сергеевич Хрущев с партийными руководителями компартии Украины.

Постепенно вырисовалась неприглядная картина.

Никита и его киевские друзья встретились по случаю празднования 300-летия воссоединения Украины с Россией за трехлитровой бутылью «гарной украиньской» самогонки, куском смачного сала, цибули, да добре помянули гетьмана Богдана Хмельницкого и русского монарха. После третьего граненого стакана Демьян Коротченко сказал: «Мыкыта, у тебя-то перед Украиною должок. Сколько ты нашего брата-партийца отдал под расстрел, спасая свою шкуру перед Сталиным?» Хрущев молчал, а сидевший рядом с ним с осоловевшими глазами секретарь ЦК КПУ Кириченко ответил: «Дужэ богато». Коротченко в свою очередь добавил: «А ведь наша парторганизация, невзирая на потери до войны и в войну, самая большая в КПСС. И тебе нужна в Москве наша поддержка. И я думаю, что там должно быть не одно место для украинских коммунистов в Президиуме ЦК КПСС, а как минимум 3–4».

Хрущев, пока не влезавший в разговор, предложил выпить еще. Налили 200-грамовые стаканы под самый срез, молча выпили и уже через минуту-другую Хрущев, всхлипнув, пожаловался: «Вам хорошо, а мне Сталин каждый день звонил и спрашивал: сколько у тебя врагов? Я отвечал, что всех врагов вывели. А он, может, с подсказки стоявшего рядом Берии, говорил: наверное, на Украине есть еще один враг. Ты, говорил, товарищ Хрущев, подумай кто этот враг. А мы тут подскажем, если что не так…»

«Что ты имеешь в виду?» – переспросил Коротченко.

«А что я имею?» – коротко ответил Никита Сергеевич.

«…а-а, под этим врагом Сталин имел в виду тебя. Так выходит, чтоб Сталин тебя не расстрелял, то ты подставлял наших товарищей».

«То ты Демьян, сейчас такой умный. А тогда что бы ты делал?»

В ответ раздалось только пьяное сопение.

Молчавший рядом Кириченко, заискивающе глядя на лоснящиеся от сала губы Хрущева, тихонько сказал: «Никита Сергеевич, надо бы как-то рассчитаться. Иначе люди не поймут».

– Чем я рассчитаюсь? У вас же все есть: уголь есть, сталь, прокат, – так вы не меньше Урала даете. Тока у вас достаточно. И с хлебом, и с салом все в порядке.

В это время хмыкнул Демьян Коротченко:

– Аты знаешь, Никита, вам проблемы чисто, ну как это говорят… в Москве… ну географические… отдай нам Крым.

Хрущев, набычившись, посмотрел на него:

– Ты шо-о, совсем з глузду съехал? Или самогонка на тебя так повлияла? Не, с Крымом ты это брось.

– А ты подумай, Никита, формальность то конечно, но Крым надо как-то правильно поделить. Кусок гарный. И потом, там все время засуха. А мы бы канал туда с Днепра протянули, а водичка бы степи крымские и оживила.

Хрущев вытер вспотевшую лысину платком и увидел, что Кириченко наливает очередную порцию самогонки. Подняв стакан, он сказал:

– Тебе б, Никита, по праву Первого секретаря нашей партии говорить, но ты все не соберешься со словами. То может быть я скажу… я хочу поддержать своего товарища, вас, Демьян Сергеевич, – неожиданно он перешел на «вы» по отношению к Коротченко, – …за процветающую область садов и виноградников. За украинский советский Крым!

– Ну и х… с вами и с вашим хохляцким Крымом, но вы же меня все на пленумах, е… вашу мать, поддержите… и чтобы тут усе было горазд, – и с аппетитом Никита Сергеевич опрокинул очередной стакан.