Борис Акунин

Русский в Англии: Самоучитель по беллетристике

Введение

Перед вами нечто вроде кулинарной книги. Шеф в белом колпаке будет открывать вам тайны дуршлага и поварешки, накопленные за долгую жизнь у плиты. Причем это кулинарный курс с дегустацией. Я буду не просто объяснять теорию, но и варить-жарить-мариновать сам, у вас на глазах, а потом кормить вас тем, что получилось, то есть вы будете находиться не в ресторанном зале, куда подают на подносе готовые блюда, а на кухне. Можете просто «слушать и кушать», а можете попробовать собственные силы в гастрономическом искусстве и сравнить: вдруг у вас получится вкуснее? И, если кто-то подумывает, не стать ли писателем, может быть, этот опыт приблизит вас к цели.

Дисклеймер. Я использую слово «писатель», но в нашем языке этим термином обозначаются два разных занятия, внешне схожие, но сущностно очень разные и даже противоположные. Это разделение существует уже минимум сто лет, со времен Кафки, Джойса и Пруста, когда художественная литература разделилась на Прозу и прозу (вторую еще называют «беллетристикой»). Та проза, что с заглавной буквы, занимается чистым Искусством, то есть поиском новых форм – пытается создать литературу, какой еще не бывало. Этой работой занимаются Писатели, которым, в сущности, нет дела до публики. Она редко способна сразу оценить эти эксперименты. Но Писателя, настоящего Писателя, одиночеством не напугаешь. Он пишет не для читателей, а для себя. Как известно, Кафка вообще завещал сжечь все его рукописи.

Большинство Писателей – графоманы и пишут дребедень, но иногда, очень редко, попадаются гении. Они раздвигают рамки возможного в литературе, и на вновь открытую территорию устремляются писатели-беллетристы, осваивающие эти угодья и выращивающие там художественные тексты, пригодные для массового употребления. Мало кто из Писателей добивается признательности при жизни. Зато потом им ставят памятники – чаще, чем беллетристам.

Если вы хотите стать Писателем, моя книга вам ничем не поможет. Тот, кто пишет Прозу (поменяем метафору с кулинарной на романтическую), подобен кораблю в еще не открытом океане – плывет не по карте, а по звездам. Я же учу строить железные дороги – класть рельсы и потом ездить по ним из точки А в точку Б.

Как автор, пишущий и Прозу, и прозу (такое тоже возможно), скажу, что первая приносит больше радости автору, потому что это нужно самому тебе; вторая радует читателей, потому что иначе они бы не тратили денег на твои книжки. Но массовые тиражи, на которые надеется всякий беллетрист, приносят нечто гораздо большее, чем ройялтиз. Ты пишешь о том, что тебя занимает и волнует. Это может быть нечто очень индивидуальное, мало кому или вообще никому не интересное. Допустим, уже немолодому беллетристу Джорджу Мартину нравилось выдумывать фантасмагорические истории про несуществующие миры и драконов. И он сочинял эту свою чепуху так аппетитно, что через какое-то время миллионы людей заразились его страстью.

Когда очень многим людям становится интересно то же, что раньше было интересно только тебе, это главная награда для писателя-беллетриста. Ты принадлежишь, вероятно, к самой одинокой и самой клаустрофобичной профессии на свете – производственный цех сжат до размеров твоей черепной коробки, но если повезет, ты можешь превратиться в чирлидера большого праздничного шествия, и праздник этот будет посвящен лично тебе.