Русский вид. Медведь

Она вдруг с горечью подумала, что подобные слова желала бы услышать, пожалуй, каждая женщина и даже ничего, что это было сказано в постели после бурной ночи. Негромкий, но настойчивый стук в дверь прервал их непростой разговор. Тело Брока мгновенно напряглось, он бесшумно поднялся и направился в прихожую. Маша, конечно, вскочила следом, схватила со стула махровый халатик и, торопливо одеваясь, попыталась остановить не в меру самонадеянного гостя.

– Пожалуйста, вернись в комнату. Я тебя прошу. Хотя бы оденься! Там, наверно, женщина-врач пришла меня проведать, ты же ее напугаешь. Бро-ок…

– Алекс… Я его запах не спутаю. Зачем он пришел к тебе?

Маше очень не понравился жесткий тон вопроса.

– Это мой дом, и я открою сама, – она сама умела придать голосу необходимую твердость.

Брок неохотно отступил в сторону, пропуская ее вперед. Маша отодвинула щеколду замка и, приоткрыв двери, наполовину высунулась наружу. Так и есть, на пороге стоял улыбающийся Коротков.

– Добрейшего утра, Машенька! Как вы себя чувствуете? Мне вчера сообщили, что вам нездоровится. Температуры нет? Вы к завтраку не подошли, вот я и заволновался. Надежда Петровна хотела вас проведать, да уж я сам решил сюда прогуляться. Нет ничего лучше бодрой утренней прогулки, правда, Брок? Давненько не видались с вами… Надеюсь, у вас все хорошо… И я даже в этом уверен. Мне что-то подсказывает… гм…

Маша с негодованием почувствовала, как на ее плечо ложится тяжелая ладонь Брока. Он стоял позади, опираясь локтем о дверной косяк, и угрожающе шмыгал носом. Правильно оценив момент, Коротков вдруг заторопился, поглядывая на шикарный черный циферблат на запястье.

– Ну, мне пора, товарищи! Вижу, Мария Васильевна, вам действительно стало лучше, Может, распорядиться, чтобы вам обед сюда принесли, если вы… э-э-э… вдруг решите до вечера дома остаться.

После столь многозначительных слов Маша готова была провалиться сквозь землю от нахлынувшей вдруг неловкости и стыда.

– Спасибо, Алексей Викторович! Я думаю, что приду на обед.

Коротков быстро закивал, будто с чем-то соглашаясь, отвернулся и, уже не оглядываясь, быстрым шагом направился в сторону главных корпусов. Если на его лице и появилась довольная ухмылка, то девушка уже не могла ее заметить.

Закрыв, наконец, двери изнутри, Маша возмущенно захныкала, толкая кулачками голую грудь Брока:

– Ну, зачем ты вышел? Зачем ему показался? Он теперь подумает про нас неизвестно что…

«То есть, вполне даже ясно, что он теперь думает про меня!»

– А что плохого мы делали? – искренне изумился Брок, – и пусть знает, что теперь ты моя и не обязана ему подчиняться. Ты здесь только для меня, да я объясню это любому командиру!

– Ничего себе заявление! – ахнула Маша. – Тоже мне, альфа-самец… Нашел игрушку…

Ее охватило жуткое раздражение от собственнического поведения Брока. Пришло время серьезных объяснений.

– Учтите, дяденька, я вас развлекать не обязана. И-и-и… все остальное делать по первому требованию тоже. Я свободный человек, а не рабыня крепостная. Я могу в любой момент разорвать соглашение о работе и уехать в город, я здесь не пленница.

– Маша, прости… – в темных глазах Брока плескалась растерянность, от агрессивного настроения не осталось и следа, – я не хотел тебя обидеть, ты никакая не игрушка, не пленница, но… ты теперь, правда, моя. Я это чувствую и знаю… Я никому тебя не отдам. Ты… ты не можешь уехать!

Она вымученно вздохнула, устало закрыв глаза. Ее посетило нежданное дежавю, будто кто-то в прошлой жизни уже говорил ей подобные слова, и она была так же раздосадована. Тот, другой мужчина, был так же напорист и уверен в себе, считая, что Маша обязана подчиниться всем его желаниям.

В голове молнией сверкнул образ Вадима – самоуверенного и напористого, но воспоминание о нем вдруг вызвало неприязнь. Брок сейчас был почему-то гораздо роднее и ближе, и Маша смутно понимала, что он говорит искренне, а не рисуется. Броку хотелось верить.

– Давай для начала попробуем подружиться, может, даже начнем «букетно-конфетный» период, хотя, видимо, придется это делать параллельно… – засмеялась она, когда Брок снова привлек ее к себе, зарываясь лицом в растрепанные волосы.

– Да отпусти уже, чудище ты лесное!

– Почему чудище? – кажется, Брок собирался обидеться всерьез.

– Ты только про Машу и медведя сказку знаешь? Про Аленький цветочек не слышал?

– Нет, кажется, что-то не припомню… а ты потом мне расскажешь? Она хорошо заканчивается?

– Конечно, расскажу…

«Какие же мы нежные, счастливый конец нам подавай!»

– Брок, правда, отпусти, мне нужно сходить в ванную, хотя бы умыться, волосы в порядок привести. Потом приготовлю нам что-нибудь на поздний завтрак. Ты блины любишь? Со сгущенкой, ага? У меня, кажется, нет ничего мясного…

– А когда ты помоешься и поешь, мы ляжем снова в кровать? – быстрым жарким шепотом вдруг спросил Брок.

Помедлив с ответом, Маша едва смогла скрыть приятное возбуждение, охватившее ее при этих словах.

«Да что же со мной творится? Убежала подальше в лес, чтобы остаток лет провести в трудах праведных, а тут напали такие страсти. Господи, спасибо за все…»