«Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

Нота советского правительства от 5 марта 1918 г. не привела к отказу от ратификации Брест-Литовского мира или к согласию на «интервенцию по приглашению». 15 марта 1918 г. Брестский договор был ратифицирован большинством голосов делегатов съезда: 784 делегата проголосовали — за, 261 — против, 115 — воздержались[173]. 26 марта он был ратифицирован Германией. Формально договор включал в себя признание Советской Республики де-юре другими участниками, что стало неизбежным следствием заключения мира.

Германия, став первой державой, установившей дипломатические отношения с Советской Россией, то есть признавшей большевистский режим де-факто и де-юре, первой и нарушила Брестский мир. Продолжалось «состояние войны, при формально заключенном мире»[174]. Воспользовавшись тяжелейшим внутренним (с весны 1918 г. в России проводилась политика военного коммунизма) и международным положением Советской России, Германия продвигалась все дальше на восток от согласованной в Бресте границы. Отсутствие твердо установленных границ между Россией и Украиной, фактически оказавшейся под германской оккупацией, привело в апреле 1918 г. к вторжению немецких войск в пределы Курской, Орловской и Воронежской губерний. В мае ими был захвачен Крым, шло активное продвижение к Северному Кавказу. Значительные силы германской армии оставались в Прибалтике, создавая потенциальную угрозу с юго-запада Петрограду. С севера-запада Советской России угрожали германские войсковые соединения вместе с белофинскими частями, продвигавшиеся в глубь Карельского перешейка. В результате подписания Брестского мира между Советской Россией и Германией на Северо-западе России в зону германской оккупации попали: Ковенская и Виленская губернии, Курляндия, Лифляндия, Эстляндия, частично территория Псковского, Островского, Опочецкого и Гдовского уездов Псковской и Петроградской губерний. Управление этими территориями осуществлялось командованием 8-й германской армией и ее командующим генерал-фельдмаршалом Г. фон Кирбахом, штаб которого располагался в Ковно[175]

.

Оценивая Брестский мирный договор, С. Случ выделил два наиболее существенных момента: первое — обе стороны были заинтересованы в прекращении войны на Восточном фронте, второе — с обеих сторон договор являлся только средством, а не целью. Однако в отличие от Ленина, делавшего ставку на трудно достижимую, но реальную цель — удержание и упрочение власти, германское руководство в 1918 г. ориентировалось на цель явно ирреальную — достижение победы на Западе[176]. По мнению исследователя, Ленин и большевистский режим получили от Брестского мира значительно больше, чем можно было предположить, а кайзеровская Германия, напротив, — значительно меньше, а именно: возможность продлить на какое-то время войну на Западе, вывезти некоторое количество продовольствия из находившихся под ее контролем областей (прежде всего Украины).

После Бреста: Россия, Германия, союзники

16 апреля 1918 г. в газете «Псковский вестник» было помещено распоряжение германского командования «о взносе местными жителями недоимок по сбору налогов 1916–1917 г. в канцелярию управления 5-й дивизии». НКИД в связи с этим просил германское правительство «указать командованию всех войск, стоящих на русской территории, на неправильность подобного рода действий, происходящую вследствие того, что германские войска до сих пор руководствуются правилами военной оккупации, допускающей взимание налогов и наложение реквизиций. С момента заключения мирного договора подобного рода действия являются неправильными»[177]

. Ранее, 21 марта, Комиссариат по иностранным делам заявил о том, что из неизвестных источников систематически распространялись провокационные, ни на чем не основанные слухи, будто Германия намерена и имеет право по договору создавать контрольные комиссии в разных городах России. Договором предусматривалось образование германо-русских комиссий для урегулирования обмена военнопленными, обоюдного возмещения убытков, обоюдного возвращения захваченных кораблей, для пересмотра договоров и для проведения на местах пограничной линии. Создания каких-либо контрольных комиссий в договоре предписано не было, «и никогда Советская власть не согласилась бы на такое вторжение в ее внутреннюю жизнь и независимость»[178]. Несмотря на опровержение, подобные слухи продолжали распространяться; говорили даже, что в Петрограде заседает контрольная комиссия под председательством графа Фрэдерикса и без ее разрешения выезд из Петрограда запрещен.