Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море

Японская пресса на события в Северном море отреагировала вяло, отговариваясь полным неведением, но зато подробно освещала как реакцию западных средств массовой информации на инцидент, так и ход его последующего международного расследования. Одна из влиятельных японских газет, токийская “Ji-Ji” в номере от 12 (25) октября 1904 г. заявила: «Мы в Японии ничего не знаем об отправке наших судов в те воды, но весьма вероятно, что русские суда, опасаясь рыбачьих судов, ошибочно приняли таковые за японские, расставляющие мины, и произвели на них нападение»240. Обозреватель “Asahi” предположил, что за «гулльским инцидентом» скрывается тайное намерение России вызвать «международные затруднения, под предлогом которых она могла бы выйти из войны с Японией»

241. Умеренная “Nichi-Nichi” прокомментировала происшествие следующим образом: «Позволять себе подобное насилие над международно признанными нормами может только тот, кто не имеет ничего общего с цивилизованными народами. Этот вопиющий инцидент не мог быть следствием простой ошибки. Нет сомнения, что правительство пострадавшей стороны примет против России адекватные меры … Всем уже хорошо известно, что русские негуманны. Им совершенно не свойственно человеколюбие – атрибут просвещенного ума»242

. Близкая правительству газета “Kokumin” посчитала «неверным рассматривать инцидент относящимся только к русско-британским отношениям», поскольку он ставит на повестку дня «тройной вопрос – о цивилизации, гуманности и мире на всей планете»243. Устами своего посланника в Лондоне правительство Японии отрицало присутствие своих кораблей в европейских водах в момент инцидента, а мэр Токио Озаки Юкио и его коллега из Иокогамы Итихара по телеграфу выразили соболезнование пострадавшим английским рыбакам.

Примерно в том же духе высказывалась немецкая, бельгийская, итальянская и особенно американская печать. По словам автора еженедельного обзора мировой прессы “Times”, немецкие повременные издания квалифицировали действия русских моряков как «вызванные тремя обстоятельствами: 1. Паника, 2. Некомпетентность, 3. Водка»244. В статье под характерным заглавием «Сумасшедший, выпущенный на свободу» “New York Times” писала: «Невозможно допустить, чтобы по морям плавал флот под командованием адмирала, истребляющего торговые и каботажные суда Европы, Азии и Африки (? – Д.П.

)»245. Швеция ограничилась тем, что поспешила решительно опровергнуть информацию газет о том, что в ее территориальных водах находились японские миноносцы. О своем полном неведении на этот счет шведское внешнеполитическое ведомство заявило и британскому послу в Стокгольме, который сделал соответствующий запрос по требованию своего правительства.

Агрессивный и откровенно антироссийский тон, первоначально усвоенный зарубежными обозревателями, в какой-то степени был объясним. В первые дни происшествие в Северном море повсеместно трактовалось в изначальной редакции агентства Рейтер, именно – как «нападение» русских военных на мирных английских рыбаков. Официальный Петербург сделал ряд успокоительных и миролюбивых заявлений, 12 (25) октября император Николай II направил свои сожаления и соболезнования (но не извинения) по поводу случившегося королю Эдуарду VII; то же в специальной ноте сделал российский МИД и, в устной и письменной форме, посол в Лондоне Бенкендорф. Но по существу вопроса Петербург несколько дней отмалчивался, резонно ссылаясь на отсутствие сведений от командующего своей эскадрой. Наконец, 14 (27) октября военно-морской атташе в Лондоне И.Ф. Бострем от имени Рожественского опубликовал в английских газетах две телеграммы русского адмирала (свой, цитированный выше, «строевой рапорт» Рожественский направил в Петербург из Виго с оказией днем позже – 15 (28) октября). «Сегодня, наконец, получены телеграммы от генерал-адъютанта Рожественского об инциденте в Северном море … которые пролили совершенно новый на свет на столкновение наших военных судов с рыбачьей флотилией и сняли с эскадры Рожественского все те обвинения, которые с легкомысленной поспешностью были возведены на нее не только английской печатью, но, к нашему глубокому сожалению, и некоторыми из видных политических деятелей Англии», – успокаивали своих читателей русские газеты246.