Русское монашество

Третье житие Иосифа написано в 1547 г. Автором его был племянник Иосифа монах Досифей Топорков, и житие это представляет собой похвалу святому. По своему содержанию, по всему своему духу это чисто иосифлянское сочинение [201].

Обилие агиографии об Иосифе заставляет нас предполагать, что митрополит Макарий намеревался прославить Иосифа Волоцкого на Соборе 1547 г. Это видно и из того, что митрополит поручил иноку Фотию из Иосифова монастыря составить канон Иосифу и благословил петь его келейно «и до празднования соборнаго уложения» [202].

Иосиф Волоцкий преставился 15 сентября 1515 г., но на Соборах 1547 и 1549 гг. он не был прославлен, лишь 20 декабря 1578 г. состоялось местное прославление, то есть в его монастыре по нему больше не служились панихиды, а за богослужением ему молились как святому. Официальная канонизация Иосифа была совершена патриархом Иовом в 1591 г., он благословил составить канон Иосифу и внес его имя в Минею [203]

.

Восхваление иосифлянской аскезы содержится и в житии упомянутого выше монаха Кассиана Босого († 1542), сурового подвижника, который подвизался в перенесении жестокого холода. Его житие было написано вскоре после кончины Кассиана архимандритом Вассианом [204].

Завершает иосифлянскую агиографию Волоколамский патерик, написанный в 1547/48 г. монахом Досифеем Топорковым, возможно тоже под руководством митрополита. Патерик содержит 29 рассказов и введение, в котором кратко излагается история создания Волоколамского монастыря. Пять рассказов посвящены Иосифу и содержат его высказывания о монашестве, о монастырской жизни, об основах христианской аскезы, при этом подчеркиваются преимущества киновии перед другими видами монашеского жительства; эти высказывания внесены в патерик как собственные изречения игумена Иосифа. Другие рассказы написаны от лица игумена Пафнутия Боровского или самого Иосифа. Хотя все эти рассказы должны описывать иноческое житие в Волоколамской обители, они на самом деле не оригинальны по своему содержанию, в них заметно влияние древнехристианских патериков, которые были широко распространены и очень популярны в Древней Руси. Через весь патерик красной нитью проходит иосифлянское мировоззрение [205].

Интенсивная агиографическая деятельность иосифлян, а также, возможно, и слухи о подготовке к Собору, который должен был решить вопрос о канонизации многих русских подвижников, и вся атмосфера той эпохи — нестихавшая идеологическая борьба между двумя направлениями в древнерусском монашестве (иосифлянами и нестяжателями), подталкивали и нестяжателей на агиографические литературные труды. С одной стороны, они хотели показать, что и среди них много было достойных и славных подвижников, с другой — они, возможно, стремились противодействовать распространению иосифлянских воззрений.

Инок Ферапонтова Белозерского монастыря, тесно связанный с нестяжателями и отличавшийся строгостью подвижнической жизни, по имени Матфей, написал житие игумена Ферапонта († 1426), основателя обители. Житие особенно интересно тем, что его составитель поддерживает идею общежития, подчеркивает необходимость личного физического труда монахов и отстаивает нестяжательство. Инок Матфей написал также житие игумена Мартиниана Белозерского († 1483). Житие, изображая игумена сторонником аскетических воззрений св. Кирилла Белозерского, отмечает независимость его поведения в отношениях с великими князьями, особенно в ту пору, когда он временно исполнял обязанности настоятеля Троице–Сергиева монастыря (1447–1455), подчеркивает его склонность к нестяжательству, духовной собранности и воздержанию и говорит о том, что главное значение Мартиниан придавал внутренней аскезе, то есть во всем обнаруживаются черты, связывающие его с воззрениями Нила Сорского. Оба жития были написаны между 1547 и 1549 гг. [206]

Около 1547 г. в кругах заволжского монашества появилось житие монаха Иоасафа († 1483) из Спасо–Каменного монастыря. Иоасаф, происходивший из княжеской семьи, согласно этому житию, воплощал в себе тип строгого подвижника, который всю жизнь посвятил борьбе с искушениями и внутреннему деланию, считал любовь самой высокой христианской добродетелью, а внешнюю аскезу и монастырские владения отвергал. В житии содержится очень интересный рассказ о мистическом видении Иоасафа: Спаситель, явившись ему в откровении, сказал, что смирение и кротость — лучшие средства в борьбе с искушениями [207].