Русское словообразование

Как образована сама производящая основа — это другой вопрос. Путать их — значит принимать деда за отца. Иначе — почему же останавливаться на генеалогии только до второго или третьего колена, а не перебирать все поколения предков, доискиваясь до «самого первого слова»?!

Совершенно неприемлем отказ признать слово образованным аффиксально, если основа теперь уж не существует самостоятельно: ужас, доблесть, обескуражить и пр., приводимые Н. М. Шанским, который, признавая и удачно показывая «этажное» строение слова, однако отказывается от подлинного анализа его ради того, каким слово представляется, если бы оно возникло сегодня. Он объявляет беспрефиксными и приду, обмануть, относя их к иванам, не помнящим родства[8]. Он прямо декларирует: «Словообразовательный анализ устанавливает лишь, на какие морфемы можно разбить слово сегодня, а не то, как данное слово возникло в действительности»[9]. Но в таком случае зачем же называть это словообразованием? Такой анализ словообразователен только в отношении тех слов, которые образованы сегодня, а их меньшинство. Хотя из русского языка давно выпала та основа, от которой некогда образованы глаголы

забавить, добавить, прибавить, сбавить, убавить, отбавить, подбавить, набавить, надбавить

, избавить, разбавить, но префиксальность их словообразования настолько отчетлива, что по строгости и полноте не уступает парадигме спряжения любого из этих глаголов. Позиция Н. М. Шанского полностью исключает историческое словообразование, а оно должно занять свое место в лингвистике, как историческая лексика, историческая грамматика, историческая фонетика. Может быть, Н. М. Шанский, который, конечно, знает, как в действительности образовались глаголы уйти, обескураживать, лишь неудачно использует термин «словообразовательный» для обозначения иного метода анализа? Так, заявив, что недопустим и невозможен словообразовательный анализ прилагательных крохотный и мохнатый, он тотчас осуществляет именно словообразовательный их анализ[10]. Видимо, историческое словообразование он не желает назвать словообразованием, полностью отождествляя его с этимологией.

Словообразование может совсем никак не отразиться материально, такова, например, адъективация причастий (превращение в прилагательное — горелый) или субстантивация прилагательных (превращение в существительное —

столовая). Раз слово — единство формы и значения, то и смена значения без каких-либо формальных изменений образует другое слово (столовая ‛комната, где едят’ и столовая ‛предприятие общественного питания’).

Ясно, что словообразовательный анализ несравнимо трудней членения слова на ощутимые сегодня морфемы. В нередких случаях длится нерешенный спор — образовано ли слово грешник от грех суффиксом ‑ник[11] или суффиксом ‑ик от прилагательного грешный

[12].

Давление упростительства вытеснило словообразовательный анализ из школы, заменив его современным членением на морфемы. Не обсуждая здесь целесообразность замены, нельзя промолчать, что давать это под видом словообразовательного анализа — значит прививать всем обучаемым совершенно искаженное представление о развитии языка. В Польше даже педагогическая печать забила тревогу — журнал «Polonistyka» недавно опубликовал статью, показывающую вредность выдавать морфемное членение за словообразовательный анализ[13].

А для этимологии, понятно, необходим именно словообразовательный анализ. Элементарно, что без знания исторической фонетики, лексикологии, семасиологии и без понимания их закономерностей нет научной этимологии. Необходимо усвоить, что ее нет и без знания исторического словообразования, его способов и средств, без понимания его закономерностей. Одинаково ненадежны — и этимология, не опирающаяся на строгие данные исторической фонетики, и этимология, рассматриваемая вне словообразовательных рядов!

* * *

Русское словообразование унаследовало и развило основные свойства словообразования общеславянского, в котором уже четко определилась такая самая характерная черта, как абсолютное господство аффиксации, в противоположность, например, максимальной активности различных видов словосложения в германских языках (особенно в немецком), хотя аффиксация сильна и в них. В любых текстах русской речи аффиксальны от 50 до 71% всех глаголов, от 73 до 75% всех прилагательных, а словосложение составляет всего 1—3%.

Почти все русские аффиксы возникли еще до распада славянской общности, а некоторые даже раньше ее обособления — так, суффикс ‑r‑ образует nomina agentis во многих индоевропейских языках, например широко представлен в романских и германских (в английском ‑er‑ — главный суффикс nomina agentis); по-видимому, общему источнику обязаны славянские ‑ар‑ (русск. столяр, гончар и пр.).