Русское сокровище Наполеона

В общем, денег на распечатку диплома не было, да и предложил Юра как-то между прочим, необидно. В самом деле, что за проблема распечатать, если есть свой принтер? Всем ясно, что это мелочь. Она поблагодарила и согласилась. В следующий раз встретились тоже случайно, почти через год. Ей пришлось сменить уже несколько работ — везде брали только на время. Юра тогда сказал, что есть место экскурсовода в отделе ВОВ — зарплата маленькая, но платят без перебоев, и все подработки можно сохранить.

Маша пошла и не пожалела. Уже почти полтора года она работает в музее, надеется и дальше так продержаться.

Юра здесь давно. Он учился сразу на двух факультетах, на журналистике и на историческом. Еще со второго курса начал ходить в музей, помогать — вначале бесплатно, просто из интереса к краеведению. Его заметил сам Ружевич, очень большой ученый. Обратил внимание на публикации Кондрашова по краеведению, настоял на том, чтобы его взяли в музей на ставку еще студентом.

Теперь Юра — старший научный сотрудник, пишет диссертацию о Смоленске времен наполеоновской оккупации. Очень увлечен, ему дай волю, только и будет говорить, что о Барклае де Толли или каком-нибудь Жомини. Все равно с ним всегда интересно, и о Барклае интересно. Но, конечно, ему некогда, да и Маша вечно в поисках подработок, так что встречаются они реже, чем ей хотелось бы. Маша старается обращаться к нему только по делу. Вот сейчас нужно показать этот листок.

Для начала пришлось рассказать об ограблении. Юра неожиданно заинтересовался. Она старалась говорить о происшествии легко, с юмором, но он воспринял все всерьез.

— Обязательно поменяй хотя бы замок, если дверь не можешь. Купи хороший, на этом не экономь. Хочешь, я помогу выбрать? Кстати, у тебя деньги остались?

— Конечно, остались! — беспечно ответила Маша. — Не беспокойся, я сама сумею выбрать.

Замок она, может, и поменяет, но позже. Денег до зарплаты осталось совсем мало, только на самые необходимые продукты. Но Юрке она не станет об этом говорить — еще жалеть начнет, этого только не хватало. Она быстро сменила тему и рассказала о тайнике в иконе. Вынула из сумочки листок.

Листок Юрку тоже заинтересовал. Вначале он долго рассматривал его через лупу, а потом пошел куда-то что-то сверять.

Оставшись одна, Маша от нечего делать стала читать текст в Юркином компьютере и неожиданно увлеклась. Это было продолжение статьи.

«Смоляне стали заложниками в этой великой битве: до самого начала сражения от них скрывали, насколько опасно оставаться здесь. «Почти все современники накануне вторжения Великой наполеоновской армии были уверены, что дальше Минска Наполеон в глубь России не пойдет, а направлением главного удара станет не Москва, а Петербург», — писал о своих впечатлениях лета 1812 года герой Русско-турецкой войны отставной генерал-майор Матвей Максимович Ельчанинов. Летом 1812 года он с младшим девятилетним сыном Коленькой жил в своей деревне в Краснинском уезде, «при самой почти белорусской границе».

Еще 17 июля жизнь в имении текла размеренно. Ничто не предвещало беду. С утра Матвей Максимович поехал в Смоленск — окрестных помещиков пригласили прибыть в Дворянское собрание. И представить было невозможно, что через две недели город будет пылать в огне. Однако близость фронта чувствовалась: двигались конвои с пленными французами, казаки покупали оружие на специально устроенных пунктах. Такой суеты на этих улицах Ельчанинову видеть еще не доводилось.

В Дворянском собрании тоже, конечно, говорили о войне — велели помещикам отправить для войск сухари, хлеб, крупы, сало. К этому времени смоляне поставляли провиант для армии уже в больших количествах.