Русское видео

С лотерейной мелкотой Морсков связываться бы сроду не стал, карьера была дороже, но просто физически не мог допустить в районе существования подобного, не обложенного данью, браконьерства. И коллеги Андрея, также шитые не лыком, не плошали. Что с Шахом можно иметь дело, было известно. Однако с его смертью ломались отлаженные связи, иссякали уже ставшие привычными источники доходов. Это не могло понравиться никому. Не говоря уже о въедливости начальства, требующего раскрытия убийства. Любое дело можно спустить на тормозах, только не труп.

Особо мудрствовать Морсков не стал. Одного звонка было достаточно, чтобы, не дожидаясь громыхания сапог участкового с повесткой, Нонна Золочевская, татарин Короб и Пугень собрались в кооперативной «Фантазии». Угловой затененный столик был навечно зарезервирован для своих. Открыто явиться на свидание с рафинированными, но все же уголовниками, Морсков не побоялся. Не в обкоме, чай, работа — на всякие контакты идти приходится ради дела.

Либеральничать с вызванными для собеседования Андрей Георгиевич не намеревался. Был не без оснований уверен, что руку, которая кормит, время от времени следует не то чтобы укусить, но пожать посильнее — эдак начальственно, давая понять, чья в конце концов власть, — и тем самым удержать еще крепче. Так что был он сух, холоден и смахивал скорее на посла недружественной державы, объявляющего войну. Впрочем, все здесь были настроены серьезно. Утратив привычный лоск, Нонна одну за одной курила «Беломор». Поначалу попробовала было привычно:

— Андрей Георгиевич, миленький, отец родной…

Но это не тронуло неподкупного прокурора. Он и еженедельные конверты принимал чопорно, с таким видом, словно это осточертевшие служебные записки либо повестки.

— Шутки в сторону, Нонна… Александровна. Дело касается вас, а следовательно, и меня. В разной степени, но исход может быть одинаков.

— Нам-то не привыкать, — Короб, ненавидящий милицию до истерики, свои чувства скрывал с трудом. Как же — «нахлебники», «захребетники»!

Освободившись в очередной раз год назад, Короб решил, по возможности не поступаясь убеждениями, не вовзвращаться за решетку. Работе «по специальности» предпочел сотрудничество с наперсточным концерном Шаха. Со своим авторитетом Короб мог не опасаться, что его обнесут долей пирога. На безбедную жизнь этого хватало, однако вынужденное общение с недостойной, с его точки зрения, публикой коробило щепетильного «законника».

Морсков поморщился, но счел не своевременным обострять ситуацию, отметив про себя, что пора бы и окоротить расходившегося уголовника. Тем временем Короб думал о том же, только в несколько иных выражениях.

— Итак, коль мы в одной упряжке, давайте не тянуть в разные стороны. Иначе покатимся под гору. Моей вины в этом нет. Ваши выбили у нас почву из-под ног. Не знаю уж, чего вам загорелось убирать Шаха… Остынь, Леша, я ни о чем не спрашиваю. Под тебя, между прочим, крючки основательно роют. И выроют, но не через меня. Знать ваших дел я не хочу, разбирайтесь сами. Лишь бы на меня не вышли. Честно скажу, за себя — боюсь. Вот не хочется мне в тюрьму, и все тут. Понимаю, думаете: сам сколько народу туда засадил… Тем не менее — не хочу. Так вот — чтобы нас оставили в покое, нужно куда-то отвести напор. Сами подумайте куда, не маленькие. Подставляйте кого хотите. Я здесь ничего не смогу, надо мной тоже есть кое-кто, им жить надо. Не надо ухмыляться. Если полагаете, что я всю долю себе оставляю — ошибаетесь. Сами, наверное, заметили — люди подключены серьезные, работаете без «подъемов». А я пока еще не генерал. Нашкодили, а ведь про дела Шаха все, кому надо и не надо, знают. Предупредили: пока убийство не будет раскрыто, вам работать на дадут. Нигде. Почему? Очевидно, боятся, чтобы убийства не продолжились, не началась «война в мафии»… Не могу же я им от вашего имени пообещать — мол, все, больше не повторится. Пока что приказано гнать лотерейщиков с вокзалов, вообще отовсюду, не говоря уже о наперстках. Так что не обессудьте. За нас уже решили.

На помощь «пожилых ленинцев», как именовал Строкач тружеников соответствующего райотдела, он рассчитывал не особенно. Об интересующих его личностях можно было почерпнуть информацию в достаточном количестве и в картотеке родного Управления. Да и от прокурора многого ожидать не приходилось — Морскова перевели в район всего год назад. Но и корифеи розыска среди множества причин, по которым Шаха могла подкараулить смерть, не могли назвать главной.

Рассказывали много, но в основном про лотерейно-наперсточные эпизоды, о деятельности покрасочного кооператива «Свет», втихую «варившего» джинсы для неугомонного Шаха. Все это было малоинтересно.

— Да все буквально знают, что это его кооператив. Шах там и официально командовал. Местечко подобрал подходящее. Давно бы уже снести эти трущобы. В центре города торчит какой-то бидонвилль. И как санстанция разрешает здесь кооперативы размещать? Вернее, за сколько?