Русское военное искусство Первой мировой

Оценивая действия командования во Второй Августовской операции, следует отметить начальника штаба 10-й русской армии генерал-майора А. П. Будберга, разгадавшего схему германского охвата армии и требовавшего перегруппировки войск и оставления скверных позиций. Командарм генерал от инфантерии Ф. В. Сивере может быть обозначен как пример негативного рода (потеря управления корпусами армии, неумение в течение недели проложить коридор к окруженному 20-му армейскому корпусу).

Главную цель, которую могло преследовать командование 10-й русской армии (т. к. командование Северо-Западного фронта фактически устранилось от участия в операции) было удержание позиций до сосредоточения свежей 12-й армии.

А. П. Будберг писал: «…я полагал…необходимым бросить тот случайный фронт, до которого мы докатились в конце октябрь-ноябрьского наступления (1914 г. – А.О.)… отказаться от нашего непомерно растянутого и извилистого расположения, оттянуть назад некоторые участки и занять… возможно более короткий строго оборонительный и прочно укрепленный фронт с сильными резервами в корпусах и с двумя группами армейского резерва на флангах… наше настоящее положение было одинаково негодно и для обороны и для наступления… и в силу этого обладавшей многими очень слабыми и уязвимыми местами, требовало огромного наряда войск для занятия и охранения и лишало нас возможности держать резервы надлежащей силы и в надлежащих местах»[46]

.

Косное командование армии не поддержало это и другие дельные соображения начальника штаба со всеми вытекающими последствиями. В противном случае германцы нанесли бы удар в пустоту, а в дальнейшем втянулись бы в маневренные боестолкновения. Живая сила армии и ее маневроспособность были бы сохранены.

Факт игнорирования своих оперативных предложений А. П. Будберг объяснял прежде всего тем, что его «проект исключал… продолжение ведения Летценской операции, что шло в разрез с директивами Главнокомандования и не согласовалось со взглядами командовавшего армией. Сверх того он находился в самом резком противоречии с нашим излюбленным и столь дорого нам стоившим изречением, что русские войска никогда не оставляли без боя того, что было взято их кровью и полито их потом. Этот принцип считался у нас столь священным и ненарушимым, что в наших армиях было очень мало начальников, которые рискнули бы на него посягнуть»[47].

Кроме того, по свидетельству И. А. Хольмсена, «опасения генерала Сиверса о возможности охвата противником фланга 10-й армии были оставлены без внимания Штабом фронта на том основании, что, как выразился генерал-Квартирмейстер Штаба фронта…»[48]

.

Оперативные просчеты (построение и маневрирование войск, маршруты отступления, бездействие конницы, потеря времени), помноженные на безынициативность командующего армией, привели к тактическому поражению русской 10-й армии.

Но наступление германских 10-й и 8-й армий было остановлено, они были изрядно потрепаны. 20-й армейский корпус 10-й армии Северо-Западного фронта поглотил энергию удара группировки Г. фон Эйхгорна.

Ни один из пунктов германского плана не был выполнен. План же включал в себя: 1) поражение, а при возможности окружение и уничтожение 10-й русской армии; 2) атаку фронта Осовец – Гродно и овладение переправами через р. Бобр с дальнейшим ударом на Белосток.

В итоге, по свидетельству Э. Фалькенгайна: «немецкие силы дошли до пределов боеспособности…они не могли уже сломить сопротивление скоро и искусно брошенных навстречу резервов»[49].

Задачей русской 12-й армии в ходе Второго Праснышского сражения 7 февраля – 17 марта 1915 г. являлось наступление в Восточную Пруссию – на Ортельсбург, Вилленберг, Нейденбург, Сольдау и далее на север, т. к. «вторжение в пределы Пруссии в этом направлении несомненно болезненно отзовется в Германии и… может вызвать оттяжку германских сил с левого берега Вислы и может быть из района 10 армии»[50].

Русское командование, убедившись в течение кампании 1914 г. в уязвимости «польского балкона» при наличии удерживаемой немцами Восточной Пруссии, ставило свои армиям активную задачу: вторжение в последнюю войсками 1-й и 12-й армий Северо-Западного фронта. Необходимо было и нормализовать оперативную обстановку после поражения 10-й армии.

В ходе второго этапа операции 1-й и 2-й Сибирские армейские корпуса 12-й армии сильным фланговым ударом нанесли поражение германской ударной группировке и 14 февраля выбили ее из г. Прасныш.

Попытавшись контратаковать в конце февраля, 1 марта фланговым ударом 23-го армейского корпуса со стороны Единорожца группировка противника вновь была опрокинута и отброшена на территорию Восточной Пруссии.

Участник войны генерал от инфантерии А. М. Зайончковский отмечал, что «…в действиях западной группы русских войск можно отметить… положительный факт – это все большее и большее вкоренение в привычку частных начальников отвечать на удар контрударом. Праснышская операция является в этом отношении положительным образцом»[51].