Русы от Волги до Дуная

Не меньший интерес представляют и данные славянской традиции. В ней мы также находим примеры восприятия основателя правящей династии как носителя природного изобилия-гобино. Аналогичный вещий сон видит и правитель новгородских словен Гостомысл по поводу потомства его дочери Умилы: «Единою спясчу ему о полудни виде сон, яко из чрева средние дочере его Умилы произрасте древо велико плодовито и покры весь град Великий, от плод же его насысчахуся людие всея земли. Востав же от сна, призва весчуны, да изложат ему сон сей. Они же реша: “От сынов ея имать наследити ему, и земля угобзится княжением его”. И все радовахуся о сем…»⁹⁷ Само слово угобзить

происходит от др. – рус. гобино – «изобилие». Как отмечает В.И. Даль, слово угобзити

или угобжати означает «одарить», «наделить», «ощедрить», «обогатить», «оплодотворить», «удобрить», «утучнить», приводя также два выражения, показывающие, что еще в ХIХ в. данное понятие употреблялось в интересующем нас контексте: «Угобжать землю» и «Угобзися нива». Когда Пржемыслу, родоначальнику династии чешских князей, сообщили о его избрании, он воткнул в землю палку, которую держал в руке: «А та палка, которая была воткнута Пржемыслом в землю, дала три больших побега; и что еще более удивительно, побеги оказались с листьями и орехами»⁹⁸

. В западнославянской традиции мы видим и другие аналогии композиции на оковке ножен. В «Одиссее варяжской Руси» были приведены данные мекленбургской генеалогической традиции, согласно которой онемеченные потомки ободритских князей вели свой род от короля Антюрия, сочетавшегося браком с богиней Сивой. Уже автор XV в. отмечал, что Антюрий поместил на носу корабля, на котором приплыл на территорию современной Северной Германии, голову быка, а на мачту водрузил грифона. Оба этих животных впоследствии вошли в герб мекленбургских герцогов. С другой стороны, при описании идола западнославянского бога Радигоста, который также присутствовал в генеалогии этой династии, достаточно поздний автор Ботон сообщает такую интересную подробность: «Оботритский идол в Мекленбурге, называвшийся Радигостем, держал на груди щит, на щите была (изображена?) черная буйволья голова, в руке был у него молот, на голове птица»⁹⁹. Быка и птицу в родовом святилище правителя Прибалтийской Руси упоминает и скандинавская сага о Боси. Хоть родовая символика пшеворского вождя из Карпат и потомков ободритских князей весьма похожи, между ними есть и различия: если у первого рядом с божественной парой изображен баран и грифон, то у последних – бык и птица, позднее замененная на грифона. Поскольку образ грифона в обеих случаях восходит в конечном итоге к скифской традиции, следует отметить, что в ираноязычной традиции образы барана и быка могли быть взаимозаменяемыми: в Авесте описывается, как бог войны Вэретрагна являлся Заратуштре в разных обличьях, причем во второй раз он появился перед пророком «быком золоторогим», а восьмой раз – «бараном горным диким, прекрасным, круторогим». Поскольку само имя полумифологического предка мекленбургской династии Антюрия было, по всей видимости, образовано от слова тур

, культ которого был весьма широко распространен среди западных славян, то именно это животное было изображено на герцогском гербе. С другой стороны, птица, которая была на идоле Радигоста и фигурирует в скандинавской саге, была впоследствии заменена на грифона. Трудно однозначно сказать, повлияли ли идеи, выраженные на оковке ножен из Гринева, на становление герба мекленбургских герцогов, однако немецкий археолог Й. Херрман именно с Прикарпатьем связывает происхождение вильцев, ставших ближайшими соседями ободритов на территории современной Северной Германии: «Путь продвижения вильцев из польских предгорий Карпат и Силезии вниз по Одеру прослеживается в конце VI – начале VII в. по распространению фельдбергской керамики (связанной с южными традициями) и больших племенных городищ»¹⁰⁰. Поскольку другим названием вильцев были велеты-волоты (а в древнерусском языке слово волот также обозначало великана, исполина), то это предположение о Прикарпатье как исходной точке их миграции на запад хорошо согласуется с локализацией в этом же регионе спалов-исполинов Иордана. Если это так, то один из путей проникновения (хоть, возможно, далеко не единственный) образа грифона на побережье Варяжского моря может быть связать с ними. В любом случае мы видим определенное сходство символики между пшеворским вождем с тех земель, где источники впоследствии фиксируют Карпатскую Русь, и правителями варяжской Руси.