Ружья Авалона

Я увидел, что клинок у Бенедикта за спиной, а рукоять торчит над правым плечом. Все еще замедляя шаг, не отводя от меня глаз, он съехал с дороги, забирая слегка налево; бросив поводья, он правил коленями. Левая рука взметнулась, словно в приветствии: занеся ее над головой, он выхватил рукоять меча. Клинок вышел из ножен без звука, описав над ним прекрасную дугу, и замер в смертельной готовности, похожий на крыло из тусклой стали с блестящим волоском лезвия. Бенедикт выглядел величественно, великолепие это странно трогало меня. Клинок был длинным, изогнутым, мне уже приходилось видеть, как он орудует им. Только тогда мы вместе отражали общего врага, которого я уже начинал считать непобедимым. В ту ночь Бенедикт доказал обратное. А теперь этот клинок был обращен против меня, и чувство собственной смертности стиснуло мое нутро, как никогда прежде. Словно с мира содрали какую-то пелену, и я вдруг ощутил приближение самой смерти.

Прошло мгновение. Я отступил в рощу и встал так, чтобы воспользоваться зарослями. Зашел туда футов на двенадцать и шагнул на два шага влево. В последний момент конь моего брата попятился, фыркнул и заржал, раздувая влажные ноздри. Разрывая копытами дерн, он повернул. Рука Бенедикта двинулась почти незаметно, как язык жабы, и клинок его рубанул деревце дюйма в три толщиной. Оно постояло, а потом медленно рухнуло.

Сапоги грохнули о землю, Бенедикт двинулся прямо на меня. Для этого мне и нужна была роща – здесь длинному клинку будут мешать и деревья, и заросли.

Но, приближаясь, он помахивал клинком в обе стороны почти непринужденно, и деревца за ним падали. Если бы в нем не было этого адского умения! Если бы это не был Бенедикт!

– Бенедикт, – сказал я нормальным голосом, – она уже взрослая и может решать кое-что сама.

Но он словно бы и не слышал. Просто шел вперед, помахивая гигантским клинком. В воздухе тот словно звенел, потом слышалось мягкое «тюк», когда лезвие рассекало ствол, почти не замедляя движения.

Я поднял Грейсвандир на уровень груди.

– Бенедикт, не подходи, – заявил я, – биться с тобой я не хочу.

Он поднял клинок для атаки и выдохнул одно слово:

– Убийца!

Рука его дернулась, и мой клинок был просто отведен в сторону. Я парировал последовавший выпад; он вновь смел в сторону мой контрвыпад и навалился на меня.

На этот раз я и не пытался контратаковать – я просто отбивался, отступал и наконец встал за деревце.

– Не понимаю! – выкрикнул я, отбивая скользнувший вдоль ствола клинок, едва не пронзивший меня. – Я давно не убивал никого, по крайней мере в Авалоне.

Вновь «тюк», и на меня повалилось дерево. Я шагнул в сторону и, защищаясь, опять стал отступать.

– Убийца, – повторил он.

– Не знаю, о чем ты, Бенедикт!

– Лжец!

Тогда я уперся. Проклятие! Бессмысленно умирать по ошибке. Я контратаковал – быстро, как только мог, – выискивая слабое место. Таких не было.

– По крайней мере объясни, в чем дело, – крикнул я. – Пожалуйста!

Он, похоже, с разговорами закончил. И просто давил, а я отступал. С равным успехом можно было бы фехтовать с ледником. Я постепенно уверился, что он не в своем уме, правда, какого-нибудь утешения в этом не было, помешательство заставило бы любого другого потерять контроль над собой. Но рефлексы Бенедикта ковались столетиями, и я вполне серьезно допускал, что, даже лишись он коры мозга, движения его не утратили бы своего совершенства.

Он уверенно гнал меня назад, я метался среди деревьев, а он сносил их и все наступал. Я решил было атаковать и лишь волей случая остановил его контрудар в дюйме от груди. И подавил первую волну паники, заметив, что он гонит меня к краю рощи. Там, на открытом месте, деревья не будут мешать ему.

Внимание мое было уделено лишь его мечу, и я не видел ничего, пока это не случилось.

С могучим криком Ганелон рванулся вперед и, обхватив Бенедикта, прижал его руку с мечом к телу.

Даже если бы я и хотел, то не смог бы убить его в этот момент – он был слишком быстр, Ганелон и не подозревал о его силе. Изогнувшись направо, Бенедикт отгородился им от меня и словно дубинкой ударил Ганелона обрубком правой руки в висок. А потом освободил левую руку, схватил Ганелона за пояс и, размахнувшись, бросил в меня. Пока я уклонялся, он успел нагнуться, подобрал клинок, что валялся у его ног, и снова пошел в атаку. Я лишь на какое-то мгновение краем глаза успел увидеть, что Ганелон приземлился в какой-то куче в десяти шагах за моей спиной.

Я отбил удар и опять приготовился отступать. В запасе у меня оставался только один сюрприз, и родилось неприятное подозрение, что, если и он не сработает, Амбер так и не дождется законного властелина.

С хорошим левшой фехтовать намного труднее, это тоже мешало. Но приходилось экспериментировать. Кое-что нужно выяснить, даже если это рискованно.

Я широко шагнул назад, на мгновение вырвался из пределов его досягаемости, а потом кинулся вперед и атаковал. Движение было заранее рассчитанным и мгновенным.