Ружья еретиков

– Ох и ярый, – шептал позади Виль-пророк, потирая ладонью саднящую грудь и поводя ушибленными лопатками. – Дикий волк, волчище.

К «Пустой тыкве», кабаку, некогда принадлежащему Груму Лариному, Виль и Рейхар добрались только за полночь, все уже были в сборе, незнакомцев не было. Рейхар с болью смотрел на то, как осваивается в новом мире Улиа в мальчишечьем платье, с обрезанными светлыми волосами. Как она учится не по-дамски ходить, а Грум хохочет над ее грациозной неуклюжестью.

– Все равно девка, – сказал Рейхар. – Дай-ка вот…

Он потер рукой стену над очагом и несколько раз осторожно провел ладонью по волосам Улии и ее красивому лицу, ставшему как будто моложе после того, как обрезали длинные локоны. А может, и не моложе, просто беззащитнее.

– Ой, чумазая, – рассмеялся Виль.

Странно, но пророк все еще был подле Рейхара, как будто не боялся его, хотя того же Вейга двинь разок о стену – мигом поймет держаться подальше.

– Зато на мальца похожа, – Грум был доволен. – Что делать будем? Руис говорит, пора начинать войну и так слишком долго ждали.

– Нет-нет, я против войны, – заговорил господин Хет, нервно сжимая пальцы. Изо всей секты он один мог возражать Руису так, что тот прислушивался. – Этот ваш разбойник хочет не просвещения, но только крови. Чем мы лучше Псов в таком случае? Я проповедовал то, что Церковь зовет ересью, уже тогда, когда этот ваш Руис разучивал свои первые ругательства. И я все еще жив! А почему?

Борте Хет поднял палец вверх и замолчал, оглядывая собравшихся в «Пустой тыкве».

– Потому, дети, что никогда не вступал в открытую конфронтацию с Церковью. Я делал свое дело тихо, не привлекая внимания Псов…

– А если бы вы с вашей сектой перебили монахов лет пять назад, может, и не было бы этого зверства, – сказал мужчина с язвительным и словно для наглядности источенным язвочками лицом, которого все так и звали Оспа. – Нужно было давить их, пока они были еще щенками, пока не осерчали.

– Вы не можете так говорить, – запротестовал Хет. – Вы не можете этого знать, история, понимаете ли, не терпит сослагательного наклонения, не терпит всех этих «если бы», она…

– Хватит трепотни, – Грум ударил в стол дном тяжелой пивной кружки. – Полжизни треплетесь, а мы все слушаем. Руис говорит, что нужно воевать и первым боем будет освобождение Ромуры Тшева, которого Псы взяли вечером.

Все замерли на местах, даже господин Хет, все еще вполголоса переругивающийся с Оспой, умолк и недоуменно заморгал и нахмурился.

– Но позвольте, – начал он, – нам что же это, тюрьму штурмовать?

– А хоть бы и штурмовать! – выкрикнул заводящийся с полуслова Оспа.

– Нет-нет, я против, – заволновался старый ученый. – Мы потеряли сегодня Близнецов, они вероятнее всего мертвы, но это ради книг. Ради книг, понимаете! Но штурм ради чего-то иного… Мы не можем терять еще людей, это…Это расточительство!

Рейхар видел, как Улиа закусила губу и переводила тревожный взгляд с Грума на Хета и обратно, словно они перекидывали друг другу нечто, за чем следовало неотрывно следить. Если бы решала она – на штурм тюрьмы Трибунала отправились бы немедленно.

– А Руис говорит, что мы заставим Церковь считаться с нами, – упрямо говорил Грум. – Иначе всю жизнь и просидим в подполье. Как крысы.

Молодежь одобрительно загудела. Они не хотели быть как крысы.

– А я говорю, что ваш Руис отправляет нас на смерть! – воскликнул господин Хет. – И, Улиа, девочка, прости старика, но Ромура не стоит гибели кого-то из нас. Близнецы своей кровью заплатили за книги и Улиу, но…

– А Руис говорит, что никто не ожидает, что Ромуру будут освобождать. А значит, его будут охранять обыкновенно. Кто-то когда-то штурмовал Трибунал?

Борте Хет пожевал губами и признал:

– Нет, за то время, что Псы в Инквизиции, на это никто не решался. Но года четыре назад в Ууре, помнится, был убит председатель инквизиционного суда, да прямо в церкви. И, заметьте, привело это только к тому, что взрывы народного негодования были подавлены самыми жестокими, самыми страшными, самыми кровавыми, в конце концов, методами. И что мы теперь знаем об Ууре? А то мы знаем об Ууре, что практически вся земля там принадлежит Инквизиции, поскольку настоящие ее хозяева казнены, а имущество конфисковано. Нет-нет, если мы тронем Трибунал, столица опустеет.

– Но мы подадим пример, – проговорил Оспа и, передразнивая господина Хета, воздел вверх длинный узловатый палец с грязным обкусанным ногтем. – И если нам удастся – в местностях поймут, что равный бой возможен. И во всем королевстве начнется бунт!

– Так вот чего вы хотите? – надрывался ученый, но его голос потонул в восторженных криках еретиков. – А вы понимаете, что даже если нам и не удастся – охрана судов будет многократно усилена! А уж если удастся… Вы понимаете, что будут казнены…