Рыбья кровь

Отдав распоряжение второй и третьей паре и гребцам готовить зажигательную паклю для стрел, а также собирать большие камни и пилить короткие толстые чурбаки, Рыбья Кровь с Меченым и Селезнем занялись изготовлением большой пращницы, похожей на ту, что делал у себя в Бежети. Если на изготовление первой ему понадобилось четыре дня, то теперь все уложилось в считаные часы, в качестве оси хорошо подошел железный лом, найденный на ладье. Его укрепили между двух деревьев, а на нем с помощью деревянной плашки длинное коромысло с тяжелым противовесом.

У купца между тем началась агония: лицо стало сине-багровым, несколько слабых хрипов, и по телу прошла последняя судорога. Теперь их месть выглядела уже совершенно законно, это признал даже Быстрян, попросив вернуть свое оружие и решительно, несмотря на ранения, присоединившись к строителям метательного орудия.

Пока хоронили Стерха, Дарник произвел смотр своих сил. В его распоряжении находилось девять бойников. Трое должны были управляться с пращницей, остальные семеро стрелять из луков зажигательными стрелами. Черна с Зорькой и Селезень тоже попросили себе по луку, но он отрядил их подносить лучникам зажженные стрелы. Еще двум легкораненым гребцам надлежало подавать снаряды для большой пращи.

В городище, судя по всему, могли выставить до сотни крепких сильных мужчин. Сражаться с ними в открытом бою, разумеется, было безрассудством, но через реку, с безопасного расстояния – в самый раз. Впервые предстояло проверить на деле и свое метательное приспособление. Никто, даже опытный Быстрян, не понимал толком, что задумал молодой вожак. Не понимали и хлыновцы, продолжая на своем берегу заниматься повседневными делами, лишь изредка поглядывая в сторону ладьи. Себе в помощники подавать камни и натягивать веревки Дарник взял Меченого и Бортя, остальных с луками под командой Быстряна выстроил впереди, у берега.

– Ну что, начнем? – спросил вожак, оглядывая своих изготовившихся лучников. – Стреляйте только по лодкам. – И отпустил веревку, удерживавшую коромысло пращи.

Трехсаженная балка стремительно развернулась и три первых булыжника величиной с детскую голову, перелетев реку, обрушились внутрь городища. Из глоток ватажников вырвался торжествующий вопль – каждый чувствовал себя немного причастным к столь великолепному броску.

Хлыновцы засуетились лишь после третьего выстрела, град тяжелых камней методично крушил крыши их домов, а три десятка зажигательных стрел уже сидело в бортах их долбленок. Сумятицу увеличило стадо коров, возвращавшихся в это время с пастбища. Один из выстрелов мелкими камнями Дарник направил прямо в середину стада, убив и поранив несколько коров, и выбегавшие из ворот парни и мужики с рогатинами и топорами оказались в самой гуще обезумевших животных.

Из-за стен городища повалил дым – несколько камней разворотили не только крыши, но и домашние очаги. Когда закончились камни, обстрел пошел тяжелыми чурками. Все лодки тоже были в огне. Несколько хлыновцев, укрывшись за деревьями на своем берегу, стали посылать ответные стрелы, и им даже удалось ранить одного из гребцов.

– У нас кончаются стрелы, – подбежав к Дарнику, сообщил Кривонос.

Дальше оставаться здесь было рискованно – не хватало только захватить и повесить себе на шею целое городище.

– Собираемся, – приказал Дарник, наводя пращницу с галечной россыпью на вражеских стрелков. Сильно поразить никого не удалось, зато хлыновцы тотчас же отступили подальше от берега.

Когда все, кроме коноводов, погрузились на ладью, Дарник с Меченым изрубили на куски пращницу, забрали лом и мешки для камней и последними поднялись на борт. Возбужденные ватажники не уставали обсуждать свою новую победу, то и дело оглядываясь на пылающее позади поселение, – месть получилась что надо.

Сразу за Хлыном река, по которой они плыли, впадала в широкий поток, текущий с запада на восток. Не останавливаясь, плыли вниз по течению все сумерки и полночи. Затем пристали к противоположному от городища берегу и расположились на ночевку, выставив двойную охрану.

Ночью Дарнику снилось единоборство: вместо клевца и ножа он держал парное оружие, найденное в ладье. На большой меч ловко принимал удары вражеского меча, а левой рукой с малым мечом в обход щита поражал противника в бок. Вот оно, лучшее оружие для поединка, успел подумать он, просыпаясь.

Его, как и всю ватагу, разбудили яростный собачий лай и крик Кривоноса, сторожившего с Лузгой и одним из гребцов всю ночь у костра. На другой стороне реки появился отряд верховых хлыновцев, посланный вдогонку за поджигателями. Их было человек тридцать, почти все при мечах, копьях-пиках и луках. Обнаружив ладью, они незамедлительно стали переправляться через реку чуть ниже по течению.