Рыбка из «Аквариума»

На обратном пути Серко думал: «Зачем этому высокому боссу надо было показывать нелегала? Это против правил. Думали поднять во мне патриотизм? Глупо? Лучше бы я его близко не знал, этого пустого человека. Болтун! Да еще и русский язык косноязычен. Одни газетные штампы». Потому этот ненужный, по его мнению, визит скоро и выветрился из памяти, оставив место неоспоримому заключению: «Куда бы я ни пришел, загривком чувствовал завистливые, а порой и ненавидящие взгляды в спину».

До ухода в отпуск полковник Серко успешно сделал все, что было необходимо, как он говорил, для «следующей пятилетки». Замначальника ГРУ, курирующий нелегальные резидентуры, матерый разведчик и достаточно уставший от жизни человек, попытался было уменьшение количества информации, получаемой от резидентуры Рода, поставить в вину полковнику Серко, но тот возразил: «Товарищ генерал, переведите меня на работу в. США, внедрите в копилку секретов, и тогда я буду в ответе!» Это понравилось начальнику, и он проводил полковника до самой двери кабинета.

Особое впечатление произвело посещение того направления ГРУ, где изготовлялись технические средства ведения военной разведки за рубежом, а также знакомство в Мытищах с боевыми ракетами последних типов и нуждами их проектировщиков, с самолетами в спецавиадивизии в Монино и с новейшими танками в Солнечногорске.

Однако общая картина дел в стране не радовала.

Шарлатан Трофим Лысенко, сталинский дутый академик, со своими выкрутасами в агробиологии вконец развалил сельское хозяйство. Он как никто другой являлся истинным врагом социализма, тем не менее был похоронен с большими почестями.

Председателю Совета Министров Алексею Косыгину, здравомыслящему экономисту и хозяйственнику, честному человеку, остальные члены Политбюро ЦК КПСС, за какие-то грехи лишенные Богом разума, настойчиво воспрепятствовали в проведении необходимых экономических реформ, с тем чтобы дать права предприятиям самим действовать на основе спроса, а не бездумных планов, взятых с потолка и спускаемых из Москвы. Косыгин понимал, почему так сильно сопротивлялись чиновники из Госплана, — они явно лишались бы подачек и подношений от руководителей крупных предприятий, заинтересованных в определенных цифрах в пятилетних и годовых планах. Но что теряли члены Политбюро?

Это, однако, прекрасно знал председатель КГБ Юрий Андропов. Один из немногих, как и Косыгин, Андропов — порядочный человек среди элиты КПСС — видел, какими шагами экономика СССР и советское общество деградируют, двигаясь к большим бедам. Он имел полную информацию о том, что свояк Брежнева, которого тот сделал министром внутренних дел и генералом армии, Николай Щелоков; туповатый, но оказавшийся ловким дельцом секретарь Президиума Верховного Совета СССР Михаил Георгадзе, его кунак, хозяин Грузии Мжаванадзе; Первый секретарь ЦК КП Узбекистана Шараф Рашидов, хозяин Москвы Виктор Гришин и многие другие партийные бонзы нечисты на руку, принимают дорогие подношения за определенные услуги, ничего общего не имеющие с укреплением советской власти. По агентурным данным, у Георгадзе на правительственной даче, превращенной им в средневековую крепость и зорко охраняемой самим КГБ, хранятся подлинники картин великих русских и зарубежных мастеров, которые прежде являлись музейными экспонатами, царские сервизы, бесчисленные дорогие броши, кольца, серьги, несколько десятков миллионов рублей и не менее двух миллионов долларов, а также 8 килограммов алмазов и бриллиантов и не менее 100 слитков золота.

Однако ставить в известность хозяина страны Леонида Брежнева об этих преступлениях его подельников Андропов не решался. Он знал, что не получит поддержки от Брежнева, который сам коллекционировал подношения: подарочные «мерседесы», «паккарды», «пежо», «роллс-ройсы», «даймлеры» и «альфа-ромео», бесценные ружья, крупные бриллианты, изумруды, рубины. И уж совсем не мог рассчитывать на такую поддержку от других членов Политбюро. Ведь все они попали на первые посты в партии и стране не благодаря талантам и заслугам, а благодаря кумовству, приятельству, откровенному пресмыкательству перед власть имущими.

Между тем кругом звенели победные фанфары, которыми руководил льстиво-вкрадчивый чиновник-бюрократ, секретарь ЦК партии по идеологии Михаил Суслов. Если Брежнев переселил в Москву более 170 своих родственников, Щелоков — 89 душ, то Суслов привез из родной деревни 120 сородичей. Так поступали все сильные мира Советского социалистического государства. Вновь испеченные «князья» ловили момент! Беспринципные вахлаки и чинодралы, они не чурались жить на всю катушку. Родичи Суслова, например, хорошо знали, что Брежнев пришел в неописуемый восторг от идеи Суслова стать автором, а потом и Ленинским лауреатом сразу трех книг: «Малая земля», «Возрождение» и «Целина», которые будут написаны за него группой «хороших московских писателей».