Рыбка в мутной воде

— А, — заулыбалась тетка Шура. — Ты приметила у них беспорядок во дворе? Да, тут ты, дочка, права. В селе за порядок на подворье мужики отвечают. Их это дело. А у них… — она вздохнула. — У них… эхе-хе… Вот тут я ему не судья. Вот и Сонечка на него всегда жаловалась. Все умеет, мол, ходит по всей деревне, всем помогает, а в собственном дворе… Но это их семейное дело. Я вмешиваться не буду. А так они очень мирно живут. Тихо.

«Мирно живут. Тихо. Хорошие люди, — перечисляла я про себя с раздражением. — Как-то уж все очень гладко и ненатурально».

— А скажите, были ли случаи, чтобы они ссорились? — задала вопрос я, решив, что вполне могло быть и так, что муж с женой действительно поссорились и Степан быстро уехал, не успев сказать «до свидания» друзьям и знакомым.

— Ссорились? — переспросила женщина. — Да нет, они не ругались.

Она опустила глаза, посмотрела на свои руки, которые лежали у нее на коленях. Потом подняла взгляд на меня и осторожно продолжила:

— Хотя… вот накануне Степанова отъезда был у них какой-то шум. Да мало ли что в семье бывает…

— Когда это было и что это был за шум? — снова спросила ее я, насторожившись.

Женщина, явно не желая выносить из чужой избы сор, опять проговорила:

— Жизнь прожить — не поле перейти. Это их семейное дело. А мое — сторона.

— Я с вами совершенно согласна, — согласилась с ней я. — Но поймите: Степан пропал, и его сын не может найти его вот уже почти три месяца. Мне нужна любая информация об этой семье. И расспрашиваю вас я, конечно же, не ради праздного интереса, — попыталась я убедить женщину.

— Да понимаю я все, дочка. Но что я тебе могу сказать? Ну, поссорились муж и жена. И что?

— Но может быть, как раз-таки в той ссоре и есть ключ к разгадке, — пояснила ей я. — Повздорили, Степан и уехал, не простившись ни с кем, и где-то у родственников или знакомых сейчас отдыхает, приходит в себя. Сойдет злость, вернется. И не надо сыну волноваться, — предположила я.

— Может быть, — согласилась женщина. — Хорошо, я расскажу. Но только то, что мне было слышно через стенку. Специально-то мне незачем следить за ними. Не тот я человек.

Она опять посмотрела на свои руки. Обтерла лицо передником.

— Ругались они тогда сильно, — начала она. — Сонечку мало было слыхать. Не знаю, что она говорила. А вот Степан с Афанасием кричали громко. Слов-то было не понять, но кричали. Я еще тогда подумала: и что он с мальчишкой не поделил? Потом шум какой-то был. Как будто что тяжелое уронили. Вот и все.

«Все-таки ссора была. И даже шум, — размышляла я про себя. — Но что за шум? Что или кого уронили? Может быть, произошла не просто ссора, а драка, — сделала я для себя вывод. — Тогда все понятно. Сорвался мужик, не выдержал, уехал. Отсиживается где-то, раны зализывает. Успокоится — вернется. Хотя… очень уж долго отсиживается. Почти три месяца. За это время, если не назад, к Соне, так хотя бы у родственников, в Украине, должен был бы уже появиться. Или, может быть, где-нибудь еще обосновался? Новая семья, работа… Тогда почему сыну не сообщил? До этого-то они постоянно связь поддерживали. Какой смысл Степану с сыном-то рвать отношения? Нет, не складывается. Что-то, наверное, со Степаном и в самом деле нехорошее стряслось».

Вопросы в голове пронеслись как ураган. Осталось только найти на них ответы. А для этого необходимо принять правильное решение. Но, кроме того, что неплохо бы проследить за семьей Курник, мне пока ничего путного в голову не приходило.

Я попрощалась с теткой Шурой и вышла на улицу. До вечера, когда можно осуществить слежку, у меня оставалось еще немало времени, и каким-то образом необходимо его занять. Я села на скамью под вишней через несколько дворов от того дома, за которым собиралась наблюдать, и попыталась привести мысли в определенную последовательность.

Чтобы лучше думалось, я откинула голову назад и… замерла.

В небе, прямо надо мной, кружилась стая голубей. Она не просто кружилась. Голуби, следуя друг за другом, набирали высоту, двигаясь точно по спирали. Они поднимались все выше и выше. Наконец они поднялись так высоко, что в небе были видны только маленькие движущиеся точки. Затем от этих точек оторвалась одна и практически камнем стала падать вниз. Остальные продолжали парить высоко в небе. Что послужило причиной такого быстрого стремления одной из птиц к земле, я не знала. Но мне было интересно наблюдать за этим воздушным танцем.

Голубь падал и падал вниз. Казалось, невидимая стрела беззвучно поразила белого красавца, и он безжизненно падает на землю. И тут я увидела, что, вернее — кто стал причиной его падения. На крыше голубятни стоял Афанасий. Рядом с ним сидела та самая голубка кофейного цвета. Взлетать она не взлетала, потому что, как я смогла понять по ее поведению, одно ее крыло было связано, а сидела рядом с парнем. Именно эту красавицу и увидел с неимоверной высоты голубь! И ринулся к ней! Буквально за несколько метров от крыши, на которой сидела голубка, он расправил крылья и лихо приземлился рядом с ней.

Афанасий спокойно забрал голубей и, спустившись с крыши, зашел внутрь голубятни.