Рыбы поют в Укаяли

Тогда, увы, тебя постигнет горькое разочарование. Озабоченный курака, вождь чама, будет долго почесывать затылок, а потом участливо посоветует тебе, вместо того чтобы быть их другом, стать их владыкой и покровителем. И чтобы ты построил себе большую отдельную хижину подальше от их жилищ.

Колибри

Долорес — дочь сборщика каучука Эутинио Аречаго, живущего в километре от меня. Ей двенадцать лет, у нее смуглая кожа, влажные губы и живые глаза, а под кофточкой уже вырисовываются женские формы. Долорес родилась на границе девственного леса и цивилизованного мира, она типичный продукт этих мест, где представления о многих вещах так запутаны, как струи воды в водоворотах на Укаяли. Хотя Долорес дочь метиса и чистокровной индианки из племени кампа, она в течение трех лет посещала школу, где научилась читать и писать по-испански. Девочка еще принадлежит лесу, который крепко держит ее в своих объятиях, но мир цивилизации уже пробудил в ней огромное любопытство и манящую грусть. Индейцы здесь, как правило, неграмотные, чуждый им мир белого человека их не интересует, а их глаза грустны и безразличны. У Долорес же глаза смелые и лучистые.

Как-то утром она прибегает ко мне и кричит:

— Сеньор, идите к нам! Около нашей хижины собралось множество птиц!

Я беру ружье и следую за Долорес.

Аречаго расчистил от леса небольшой участок вокруг своей хижины. Потом это место заросло кустарником, который сейчас покрылся желтыми цветами. Эти цветы и привлекли сюда сказочных птиц — колибри. «Тррр», — слышится энергичный рокот, словно где-то далеко летит самолет, и неожиданно менее чем в двух шагах от нас в воздухе неподвижно повисает… птица не птица, а скорее изумруд, превращающийся вдруг в сверкающий рубин, а затем — в блестящее золото. В следующий миг колибри вообще исчезает из виду.

Что-то промелькнуло молниеносно, прожужжало, и вот спустя мгновение колибри уже висит шагах в тридцати от нас над другим желтым цветком, погрузив в его чашу длинный острый клювик.

«Тррр». Рядом с нами пролетает второй колибри, за ним третий и четвертый. Они мелькают среди цветов и исчезают. Три других с шумом рассекают воздух, потом мы видим вокруг себя целую стайку этих живописных птичек.

Любуясь поразительным зрелищем, я вдруг понимаю, что моим глазам открывается волнующее явление природы: колибри слетаются к желтым цветам на кустах.

Колибри! Если щедрая природа Южной Америки создала многие чудеса красоты, то колибри, несомненно, принадлежат к числу ее самых совершенных шедевров.

Эта птица, будучи самой маленькой на свете, сумела вызвать у человека больший интерес к себе, чем любое другое крылатое создание. И хотя уважаемый Корнель Макушиньский в какой-то из своих юморесок, характеризуя одну даму, сказал, что ее мозг не больше мозга колибри, тем не менее в представлении всех людей колибри — воплощение всех чудес южноамериканской природы, гораздо более богатой, чем природа остальных частей света.

Почти все, кто путешествовали по Южной Америке, считают своим долгом отдать дань восхищения «крылатым драгоценностям» и восславить их. Я беру первую попавшую под руку книгу о Бразилии «Пальмовые рощи и колибри» английского художника Кита Гендерсона (Palm Groves and Hummings Birds. London, 1924), открываю ее и читаю: «Люблю тебя, о крохотный колибри, за твою храбрость и за твою восхитительную красоту. Склоняю перед тобой голову, дивный чародей, которого некогда почитали за бога!». Правда, Гендерсон художник, очень чувствительный к красоте, но точно так же восхищались колибри и самые закоренелые снобы.

И в самом деле, эти птички заслуживают такого исключительного отношения. Пожалуй, это самые милые пернатые. Некоторые виды их чуть больше нашего шершня. Нас поражает ослепительный наряд колибри, отливающий металлическим блеском; нас изумляет — пожалуй, это самое подходящее слово — их очаровательная живость и стремительный призрачный полет, их удивительная ловкость, задор и дерзость. В их крошечных тельцах — стальные мускулы.

Эти птицы всегда появляются неожиданно, словно по мановению волшебной палочки, и повисают в воздухе над каким-нибудь цветком. При этом они так быстро машут крылышками, что вместо крыльев видна лишь неясная дымка. Не садясь на цветок, они выклевывают из его чаши маленьких жучков и выбирают нектар. Для того чтобы жить, этим изумрудам и рубинам, наделенным крыльями, цветы так же необходимы, как и бабочкам.

Два воинственных маленьких самца ведут ожесточенный бой. Пронзительно пища, они описывают в воздухе стремительные круги, взлетая все выше и выше. Потом разлетаются в разные стороны, не причинив друг другу особого вреда. Один из забияк стрелой несется к нам и садится на сухую ветку куста.

Оглушительный грохот выстрела из моего ружья разрывает воздух. Колибри камнем падает на землю. Мы бросаемся к нему. Ищем добычу в густой траве, ищем долго, но безуспешно.

— Он упал здесь! — говорит Долорес дрожащим голосом.

Упасть упал, но исчез, словно в воду канул. Мы так и не находим его.