Рысья гора

За общением мы чуть не забываем про автобус, и заметив его, мы быстро берем свои сумки, и бежим на остановку, волочась сквозь сугробы. Нутро красного старенького "Икаруса" пахнет пылью и чем-то сладким. Мы садимся в конец, и молчим. То, на что мы решились — очень рисково. Сезон начинается с апреля, когда в гостинице заселяются люди, и когда в Рысьегорск начинает курсировать поток туристов. А сейчас там ночуют только редкие путники и дальнобойщики. Даже Давыдиха удивилась, когда мы решили снова погреться под крылом нашего менеджера, или в простонародье — сутинера.

***

У вас было такое чувство, что вы куда-то едете, а кажется, будто в пути вы прожили несколько лет? Впервые с этим феноменом я столкнулась несколько лет назад, когда добиралась на электричке из Питера в Петрозаводск. Я не спала несколько дней, в поезде клевала носом, и видела сновидения. Из-за них мне показалось, что я еду уже месяц. Приехав в пункт назначения, я малость охуела, сняла в ближайшей гостинице номер, и провалилась в глубокий сон.

Эти 10 минут до комплекса на автобусе растянулись для меня на неделю. Я проваливаюсь в полудрему, и мои размышления принимают визуальный характер. Словно изощрённый мазохист, я снова вспоминаю то, из-за чего меня выгнала из дома мать. Я снова слышу стук каблуков, в такте которого чувствуется агрессия и холодность. Слышу, как ее очередной ухажер начинает материться. Я физически чувствую запах ее духов, хотя от меня пахнет парфюмом подешевле.

По обе стороны от меня — ближайшие мне люди, прошедшие проверку временем и бедами. Мы с минуты на минуту окажемся в месте, где начали свой путь любовниц ночи, и у меня опять возникают эти червеобразные мысли о том, чтобы попробовать на вкус нормальную жизнь. Вернуться к матери с понурой головой, поступить в шарагу, отучиться, и там далее по накатанной. Забыть то, чем я жила 2 года. Слева ворочается Нэнси, будто эктоплазмой почуяв мои сомнения. Из кармана шубы он достает флягу, и пьет. Что-то крепкое.

Гребаный виски, способный прожечь крепостью сковороду, приводит меня в чувство, когда я отбираю фляжку у Нэнси. Тот возмущается. Анюта отбирает поило у меня, и пригубив морщится. Еще немного.

***

Это же исповедальня, и я в попыхах забываю сообщить, как познакомилась со своими сестрами по кровати. Напомню о том, что я бомжевала, шлялась по торговым центрам и мечтала умереть. Как-то в одном из торговиков я решила помыть голову под краном в женском туалете. На такой отчаянный позор я решалась раз в неделю, и чувствовала себя полным ничтожеством, ловя на себе настороженные взгляды дам. У меня были длинные волосы и не было шампуня, и я наносила на голову мыло для рук.

В тот самый раз в дамский туалет зашла рыжеволосая девочка, и встала рядом, чтобы перед зеркалом поправить макияж. Я как раз таки намыливала голову, и думала о том, что не плохо было бы с чистой головой прыгнуть под автобус, чтобы больше ничего не чувствовать. Девчонка достала тушь, и начала старательно красить ресницы, а я обратила внимание на то, что одета она была максимально нелепо. Огромная цыганская юбка, мужская кожаная куртка, а на плече болталась дорожная сумка. Вдруг девчонка раздраженно швырнула тушь в свою сумку, и сказала:

— Так ты долго будешь возиться, — и запустила свои пальцы в мои сырые волосы. — Никогда не наноси моющее средство на всю длину волос. Достаточно немного на корни, а потом распределить по всей шевелюре.

От неожиданности я что-то провякала, и позволила рыжеволосой себя обхаживать.

— Если волосы высушить полностью, то так они дольше будут чистыми. Под сушилкой для рук можно, но чтобы было быстрее, их можно чем-то промочить. У тебя есть полотенце?

Я помотала головой, а девчонка вытерла руки о подклад куртки, и стала рыться в своей необъятной сумке. Вытащив полотенце, она кинула его на край раковины, и помогла мне смыть пену.

— Я раньше тоже так делала. Один раз даже умудрилась покрасить волосы хной на заправке. Я не могла смыть эту дрянь с головы на протяжении часа. И разумеется я засрала всю раковину. Как тебя зовут, кстати?

Я назвала свое имя, а девушка, с виду моя ровесница, представилась Анной, или Анютой. Когда мы сушили волосы, я заплакала. За все время моего изгнания Анюта была единственным человеком, который не спрашивал что со мной, а просто человечески помог.

— Ты бомжуешь? — спросила она.

Я кивнула.

— Хочешь есть? Я проголодалась.

— У меня осталось только сто рублей, — сказала я, хлюпая носом.

— Я потому у тебя и спросила. Говорю, я сама бомжевала. Так что понимаю, каково тебе. Мы с тобой сходим в кафе, и ты мне расскажешь, что с тобой случилось. Мне, наверное, есть чем тебе помочь.

Анюта повела меня в кафе, и заказала поесть. Суп, второе, кофе с пирожками. Расплатилась она пятитысячной купюрой, от чего я присвиснула.

— Я проститутка, — сказала Анюта, отпив кофе.

— Ты шутишь?