Рыцарь

Пробудившись, Николас обнаружил, что уже наступил день и у него в объятиях лежит Дуглесс. Он понял, что мечты его сбылись. Ее тело так идеально совмещалось с его собственным, как если 6 их вылепили из одного куска глины! Как это она говорила?

Телепатия?! Да! Несомненно, между ними зародилось чувство, некая глубокая, очень глубокая связь, и он никогда ни с одной другой женщиной не испытывал ничего подобного!

Зарывшись лицом в ее волосы, он глубоко вздохнул и стал ласкать ее. Никогда прежде он не испытывал подобного вожделения и не подозревал, что такое возможно!

– Дай же мне силы, – молил он Бога, – силы свершить то, что должен! И прости меня! – прошептал он.

Он исполнился надежды на то, что сумеет сделать то, что положено, но сначала ему хотелось отведать ее, только разочек, лишь один-единственный раз, а потом уже он никогда не позволит себе коснуться ее!

Он стал целовать ее волосы, шею, тихонько касаясь языком ее нежной кожи. Рука его скользнула вверх по ее руке, а потом ладонь обхватила ее грудь. Удары сердца отдавались у Николаса в ушах, так сильно оно колотилось.

Дуглесс, просыпаясь, развернулась в его объятиях, чтобы поцеловать его – поцеловать так, как никогда и никого она не целовала прежде! Этот мужчина – моя вторая половинка, – думала она. – Он тот, кого мне недоставало всю жизнь!

– Летиция, – пробормотал в этот момент Николас где-то возле ее уха.

Ноги их были переплетены, а руки сжимали друг друга в объятиях. Дуглесс, улыбаясь, откинула голову назад, когда Николас принялся осыпать ее шею страстными поцелуями.

– Меня иногда называли… – с трудом сумела выговорить она, -…называли Морковкой, – она совсем задохнулась! – ну, из-за цвета моих волос, но никому еще не приходило в голову называть меня латуком!

– Летиция – это… – начал он, осыпая поцелуями ее шею и спускаясь все ниже и ниже. – Летиция – это имя моей жены.

– Уф! – выдавила Дуглесс, когда его рука принялась ласкать ее грудь, а губы опустились еще ниже.

Но тут вдруг до нее дошли его слова. Отодвинувшись, она взглянула на Николаса.

– Что?! Жены?! – переспросила она. Он привлек ее к себе и ответил:

– Да, но сейчас нам нет до нее никакого дела! Вновь отстраняясь от него, она воскликнула:

– Однако, я вижу, вам есть до нее дело, если, целуя меня, вы произносите ее имя!

– Да ну, просто с языка сорвалось! – заявил он, опять делая попытку привлечь ее к себе.

Но Дуглесс, с силой оттолкнув его, вскочила с постели, запахивая на ходу халатик.

– А почему же вы ничего мне не говорили про вашу жену?! – сердито спросила она. – Почему я прежде ничего о ней не слышала?!

– Не было никакой нужды рассказывать о Летиции, – ответил Николас, садясь в постели так, что нижняя половина его туловища оставалась прикрыта простыней. – И ее красота, и ее таланты, и моя к ней любовь – все это касается одного только меня! – И, беря в руки с тумбочки часы Дуглесс, он добавил:

– Пожалуй, сегодня надо будет купить и мне нечто в этом же роде!

– Ну-ка, положите часы на место! – завопила Дуглесс. – Я вполне серьезно! И, как мне кажется, вам следует мне кое-что объяснить!

– Объяснить вам?! – вскричал Николас, торопливо вскакивая с постели и натягивая брюки. Он повернулся к ней, все еще застегивая молнию:

– Послушайте, сударыня, да кто вы такая? Вы что, герцогская дочка? Или, может быть, графиня?! Я – граф торнвикский, а вы – у меня в услужении и должны на меня работать. Я же со своей стороны вас кормлю и одеваю и, возможно, вдобавок к этому положу вам и небольшое жалование, ежели, разумеется, вы этого заслужите. И я никогда не брал на себя обязательств что-либо рассказывать вам о своей личной жизни!

Дуглесс так и села на постели.

– Но вы ведь никогда не говорили ни о какой жене, – тихо сказала она. – Ни разу не упоминали ее в наших разговорах!

– Я был бы скверным супругом, если б стал трепать всуе имя моей любимой супруги, сообщая его своей служанке.

– Служанке?! – прошипела Дуглесс. – Так что, вы ее очень любите?

Презрительно фыркнув, Николас ответил:

– Это именно из-за нее я обязан вернуться. Я должен выяснить истину и вновь очутиться в любящих объятиях моей любящей жены!

Так, значит! – подумала Дуглесс. – Вчера – Роберт! А сегодня вдруг выясняется, что у Николаса есть жена – и жена, которую он безумно любит!

– Не понимаю! – вскричала Дуглесс и закрыла лицо руками. – Я хотела, чтобы вы явились сюда, я призывала вас в молитвах! Зачем же вы пришли ко мне, если любите другую?!

– Но вы молили об этом у моей могилы! Возможно, если б такое исполнил и кто-то другой – неважно, мужчина ли, женщина ли, – я бы и тогда явился. Должно быть, Господь знал, что мне понадобится кто-то в услужение, а вам будет нужна работа. Я, право, не знаю, но я твердо верю в то, что должен вернуться!

– К вашей жене?!

– Ну да, к моей жене.

Повернувшись к нему и пристально глядя на него, Дуглесс спросила, указывая на постель:

– А как же быть с этим?

– Сударыня, – ответил он, – вы сами залезли ко мне в постель. Я же все-таки мужчина, и у меня тоже могут быть слабости!