Рыцарь

Несмотря на уловку, к которой прибегли враги графа, Мигелю всё же стало известно, для войны с кем именно собирается войско у них под боком, в землях Фернандо де Грасиане. У графа де Кориньи отличные шпионы. Везде. Сведения поступили вовремя. Теперь надо призвать вассалов и раздавить дерзкого врага. Но призвать вассалов может только синьор. Много времени потеряно, но ещё не поздно...

Но граф пребывает в волшебном сне....

...Через два часа Мигель снова заходит в покои своего господина. Там – всё без изменений. Дух Альфаро витает где-то далеко. Может быть, в адской бездне, которая его породила.

...Альфаро не просыпается ни вечером, ни следующим утром. Мигель понимает: надо что-то делать. На свой страх и риск он посылает сообщение в Менханьо и Умберто де Коломьи, одному из вассалов графа. Это всё, что он успевает. После пожара в конюшне у них не хватает лошадей.

...А потом уже становится поздно что-либо предпринимать: враги встают под стенами Кориньи. Начинается осада.

* * *

...То обстоятельство, что я собираюсь начать войну во время королевского мира, ни Хайме, ни двух других главарей не волновало. Они – всего лишь наёмники. Какой с них спрос? Никакого. Топор – или, если верить слухам, петля – грозили только двум шеям: моей и Фернандо. Впрочем, я надеялся выиграть эту войну раньше, чем король Педро засуетится. Более того, я надеялся, что он не станет суетиться вообще. Я надеялся провести эту войну втихую.

Невозможно? В двадцатом веке – да. Но не в двенадцатом. Ни телефона, ни телеграфа, ни компьютерной сети здесь пока ещё не изобрели. По моему мнению, были приличные шансы на то, что Педро может и не узнать о маленькой сваре, произошедшей в южных пределах его королевства.

Куда больше, чем нарушение королевского мира, моих подручных взволновало имя человека, против которого им предлагалось сражаться.

– Дьявол! Вы должны были нас предупредить! – рявкнул Родриго Пуэро. Хайме, чьё мнение беспокоило меня гораздо больше, пока молчал.

– Я предупредил. Только что.

– Я ухожу!

– Что-что ты сказал?! «Ухожу»?! Я что, ослышался?!

– Тысяча дьяволов! Это самое проигрышное дело, о котором я когда-либо слышал!

– Тебе-то не всё ли равно?

– Я не хочу иметь дело с Альфаро.

– Струсил?

Родриго Пуэро с ненавистью посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я повернулся к Хайме и Санчо:

– Надеюсь, у вас-то колени не задрожали при имени этого колдунчика?

Хайме вышел из задумчивости.

– Нет, – сказал он равнодушно. – Пока – нет. Посмотрим, что будет дальше и как пойдёт осада. Если задрожат, я никого об этом предупреждать не стану. Уйду и всё.

– Я остаюсь, – сказал Санчо.

– А я ухожу, – Родриго встал, – и увожу своих людей. Сейчас же.

– Стой, Родриго, – бросил я в спину смутьяну. – Ты не можешь уйти просто так.

Он насторожённо оглянулся. Положил руку на меч:

– Почему же это?

– Вчера я заплатил тебе за неделю вперёд. Верни деньги и убирайся.

Родриго злобно уставился на меня. Я усмехнулся. Пусть попробует вытянуть из солдат полученное вчера жалованье. Часть которого они вдобавок уже успели промотать. Сегодня полночи мне не давали заснуть пьяные вопли и визги шлюх, сопровождавших наше бравое воинство в двух крытых повозках.

Я его убедил.

– Семь дней, – процедил Родриго. – И ни дня больше.