Рыцарь

— Ну, ежели вас столь сильно раздражает то, что наша любовная игра прервалась, мы могли бы вернуться в постель! — произнес Николас, понижая голос, как заправский ловелас, и подходя к ней.

— Да никогда в жизни, кобелина! — воскликнула Дуглесс, и глаза ее гневно засверкали. — Только дотроньтесь до меня, и в свое прошлое вам придется убираться с синяком на физиономии!

Потирая рукою челюсть, чтобы скрыть улыбку, Николас ответил:

— Не вижу оснований для того, чтобы приходить в такую уж ярость! Я вам честно все о себе рассказал. В своих поисках того, кто меня предал, я нуждаюсь в помощнике. Я только хочу найти нужные мне сведения и вернуться домой. И я никогда не притворялся перед вами!

Дуглесс отвернулась от него. Да, он прав! Никогда он не пытался что-то утаивать от нее! Это она навоображала каких-то воздушных замков, навыдумывала что-то про то, как они станут жить вместе, в вечном и счастливом согласии! Вот идиотка, идиотка, идиотка! — твердила она себе.

Повернувшись к нему, она сказала:

— Извините меня за все! Наверное, вам следует поискать себе в помощь кого-то другого! Теперь мой кошелек при мне, мой билет на самолет тоже, и я считаю, что мне лучше всего отправиться домой!

— А, ну, понятно! — протянул он. — Вы — просто струсили!

— Я?! Я и не думала трусить! Просто я…

— Да, просто вы влюбились в меня! — произнес он как бы нехотя и вздыхая. — Это свойственно всем женщинам. Проклятье какое-то, очень и очень мешающее мне жить! Я трех суток не могу провести вместе с женщиной без того, чтобы она не прыгнула ко мне в постель! Не думайте более об этом — я вас ни в чем не виню!

— Что-что?! Вы не вините меня?! — воскликнула Дуглесс, у которой гнев, казалось, вытеснил чувство жалости к себе. — Так вот: вы очень и очень переоцениваете свои чары! Вы и понятия не имеете, что собой представляют современные женщины! Да любая из них вполне смогла бы жить с вами в одном доме и ничуть не прельщаться вами! Да мы терпеть не можем таких высокомерных, раздутых от тщеславия павлинов, как вы!

— Да что вы? — переспросил он, выгнув бровь. — Стало быть, только вы и отличны от этих самых «любых», верно? Прошло всего трое суток, а вы уже залезли ко мне в постель!

— К вашему сведению, я просто пыталась какого вас успокоить, когда вас мучил ночной кошмар! Мне казалось, что я просто-напросто убаюкиваю вас — ну, вроде как мать убаюкивает свое дитя!

— Убаюкивали? — улыбаясь, переспросил Николас. — В таком случае, вы хоть каждое утро можете меня убаюкивать, если только сами того пожелаете!

— Оставьте-ка это для вашей супруги! — воскликнула Дуглесс. — Так что, вы уберетесь наконец с дороги или нет? Мне нужно одеться и выметаться отсюда!

Беря ее за руку, он спросил:

— Вы сердиты на меня из-за того, что я вас поцеловал, да?!

— Я сердита на вас из-за того, что… — начала было она и, не договорив, отвернулась от него. В самом деле, из-за чего, собственно, она злится? Он проснулся и, обнаружив, что она спит в его постели, принялся целовать ее. Он же не попытался овладеть ею и, по правде говоря, вел себя как истинный джентльмен, и только! И он ни разу даже и намека не сделал на то, что между ними возможно нечто большее, чем обычные отношения между нанимателем и служащим!

Это она, она сама все заварила! Из-за его дразнящей наготы, из-за того, что они веселились с ним вместе, а в особенности потому, что, порвав с Робертом, она страдала, вот и вообразила, будто между нею и Николасом есть что-то большее, чем было на самом деле!

— Я вовсе не сержусь на вас! — сказала она. — Но я безумно злюсь на себя! Вероятно, это была просто реакция на стресс!

— Реакция на стресс? — переспросил он.

— Ну да! Иногда бывает ведь так, когда — как это и произошло со мной! — тебя обманывают или бросают, и из-за этого попросту хочется вскочить в первый попавшийся поезд и уехать куда-нибудь! — Однако он все никак не мог понять ее и выглядел озадаченным. — Я просто подумала, что вы могли бы заменить мне Роберта. Возможно даже, мне попросту хотелось вернуться домой с обручальным колечком на пальце! Ведь если б дома узнали, что я обручена, то, скорее всего, не стали бы задавать мне слишком много вопросов о том, что же случилось с тем мужчиной, с которым я улетала из Америки! Простите меня за то, что позволила себе так подумать! — проговорила она, подымая к нему лицо. — Может, лучше вам все-таки найти себе другого помощника.

— Понимаю, — ответил он. — Вы неспособны устоять передо мною. Все в точности так, как и объясняла та дама-экскурсовод: нет женщины, способной устоять передо мною!

— Ну уж нет, я-то вполне способна устоять перед вашими чарами! — гневно вскричала Дуглесс. — В особенности теперь, когда мне уже известно, сколь чудовищно вы эгоистичны и самовлюбленны! Теперь я смогла бы даже жить с вами вместе и тем не менее не поддаваться вашему обаянию!

— Нет, не смогли бы!

— Смогла бы! И я вам это докажу! Я вам помогу решить эту таинственную загадку, и, даже если на это потребуются годы, я и не подумаю испытывать к вам хоть что-то! — И, злобно прищурившись, добавила: