Рыцарь чужой мечты

– Ну мужика этого. Я потому и говорю, что это не может быть женщина. Я же ясно видел, что это мужчина за мной идет. Он еще за дерево тогда спрятался, но что мужик, я рассмотрел совершенно точно. – Он потер ладонь о ладонь, зажатых меж коленей, и спросил, глядя с надеждой на Севу: – Что делать, командир?!

– Так, так, так… – забыв, что в трусах, рубашке и носках он выглядит не очень внушительно, Сева заметался по кухне, на ходу рисуя план действий: – Ты сегодня возвращаешься домой и никого к себе не впускаешь. Никого! Сиди тихо как мышь. А завтра с утра я жду тебя у себя на работе. Раз справки наводил, то знать должен, где я работаю.

– А зачем я туда? – перепугался непонятно чего Вячеслав.

– Поедем в одно место, будем сотрудничать с художником.

– А зачем? – снова ничего не понял гость.

– Затем, что фоторобот мы с тобой так и не составили, переключив свое внимание туда, куда нас заставили переключить, – проговорил Сева, моментально уловив глубокий смысл только что оброненной им фразы.

– Фоторобот кого? – продолжал тупить Вячеслав.

– Того парня, с кем, возможно, у твоей Натальи был бурный и продолжительный роман.

– А-аа! Вон что! – наконец-то проявил чудеса сообразительности перепуганный не по-детски Вячеслав. – Думаешь, это он за мной следил?

– Поживем – увидим.

Уклонился от прямого ответа Сева, а сам тут же подумал, что кому еще придет в голову мысль посетить Наталью на кладбище? Только ее бывшему возлюбленному… возможно.

Ох, и наподдаст ему Гришин за эту самодеятельность! Ох, и наподдаст. Насупится, примется орать и грозить лишениями за самоуправство. Ему ведь все давно ясно, а тут вдруг помощник с параллельной версией всплывет.

На удивление, Гришин наутро принял его достаточно миролюбиво. Нет, для порядка поворчал, конечно же, но никакими лишениями не грозил. И даже дал добро на составление фоторобота, потребовав держать в курсе следователей из Управления внутренних дел.

– В тесной сцепке, Михаил Семенович, – клятвенно приложил руку к сердцу Сева. – Только так и никак иначе! У нас с вами ведь даже и аппаратуры соответствующей нет. Все ведь там.

– У нас с вами, блин! – сморщился недовольно Гришин. – Ты это… Инициируешь, инициируй дальше, а меня сюда не приплетай. Все, ступай, Сева, ступай. Да, чуть не забыл. Фоторобот потом мне на стол.

– Так точно, – кивнул Сева.

– Хочу показать одному человеку хорошему. Очень ему не хочется, чтобы одна дамочка села. Ну просто брыкается изо всех своих сил, как ему не хочется. Пусть посмотрит, может, чего и углядит в том портрете. Он ведь настырный…

…Виктор Иванович, признанный Гришиным настырным, тем временем внимательно изучал факсимильное послание из города Челябинска. Он хмурил брови, вчитываясь в размытые буквы на листе, который все норовил скрутиться в трубочку. Сопоставлял и думал, и то, до чего он додумался минут через десять, совершенно ему не понравилось. Он долго размышлял над тем, звонить или не звонить Гришину. Делиться или нет информацией, которая неожиданно всплыла и которая неожиданно и совершенно непостижимо может снова навредить Моховой Светлане. Все смотрел и смотрел не мигая на трубочку глянцевой тонкой бумажки, откатившейся к краю стола. Все мучился и мучился: звонить или не звонить. Потом профессиональный долг в нем все же победил, и он с тяжелым сердцем поднял телефонную трубку.

– Виктор Иванович? – с неожиданным оживлением откликнулся Гришин. – Рад, рад тебя слышать, дорогой.

«Чего это вдруг?! – еле-еле у него не вырвалось. – То шарахался как черт от ладана, а то вдруг обрадовался. Что-то тут не то…»

– И тебе здравствуй, Михаил Семенович, – настороженно ответил Виктор Иванович и произнес с тяжелым вздохом: – У меня для тебя новости, Семеныч.

– Да? Надо же, как странно! У меня для тебя тоже новости, Иваныч! – Гришин захихикал. – У нас с тобой прямо друг на друга чутье выработалось. Хорошие хоть новости?

– Смотря для кого, – выдохнул Виктор Иванович со скорбью. – Для тебя неплохие. Для Моховой… Для нее последний гвоздь в крышку.

– Да ты что?! – ахнул Гришин. – Ну-ка, ну-ка! Говори, не томи, Иваныч!

– Послал я на днях факсимильный запрос о нашей с тобой общей знакомой на прежнее место работы. Попросил прислать ответ оперативно, по возможности факсом. Ждал недолго. Только что прочел…

– Что прочел-то, не томи! – перебил его Михаил Семенович.

– Прочел?.. Да мало утешительного, Михаил Семенович. Наша с вами подозреваемая, оказывается, имела в Челябинске репутацию нерадивого детского врача. И однажды из-за нелепой случайности или халатности, не знаю, как назвать правильно, чтобы не обвинить человека огульно… Так вот, однажды по неведомой причине у нее на участке в районе скончался ребенок.

– Опа! – снова перебил его Гришин. – Как понять? При каких обстоятельствах? Надеюсь, что не при туманных?