Рыцарь и ведьма

Может быть, карантинные порядки, а заодно и беспорядки сильнее бросались в глаза в самих городах, но шоссе проходило через них по касательной, не покидая надолго пределы окраин. Так или иначе, повсюду чувствовалась неестественная приостановка жизни, по-своему более зловещая, чем беснование чертей и реки крови. Людей было мало, машин по пути или навстречу попадалось еще меньше. Резко тормозить пришлось только один раз – когда дорогу вздумала перейти беспризорная корова. Магазины и присутственные места были сплошь закрыты – иногда для внятности на двери висела соответствующая табличка. Впрочем, какая-то торговля велась из разинутых багажников машин. Сами продавцы прятали лица кто за шарфом, кто за рылом противогаза. «Думают, это по воздуху передается», – буркнул Джуд. «Не люди, а фантастические существа. Безликие», – подумала девушка.

Впечатление дурного сна довершалось вездесущей помесью тумана и дыма, клоками плывущей над дорогой и скрадывающей дальние виды. Что они там жгут? Ах да, розмарин и можжевельник. Неужто помогает? Наверное, Джуд в курсе. Хочется спросить, да было бы преждевременно удостоить его разговором. Между прочим, Софии нравился аромат костра. Это был запах человеческих стоянок, сборищ у первобытных очагов. В этом было что-то уютное. По крайней мере, где огонь, там и живые люди. Не всех еще, значит, забрала чума.

Она поерзала, пристраиваясь. В доспехах было неудобно. Но рыцарь настоял. А папа самолично проверил надежность всех креплений. Будто он в этом что-то понимал. Хорошо еще, что разрешили путешествовать без шлема. И то – не раньше, чем она раз десять подряд нацепила его на скорость.

– Повторим: что вы должны сделать, если эти руны начнут светиться?

– Я сразу надеваю каску. Вот так.

– Хорошо. Вам понятно, зачем мы это делаем?

– Свечение – это сигнал: значит, поблизости магическая эманация. Надо защитить мозги.

– Хорошо. Что вы должны сделать дальше?

– Провести рукой, вот так.

– Вам понятно, для чего это?

– Да, чтобы руны погасли. А то заметят враги.

– Хорошо. Снимайте шлем. И давайте еще разок, для верности. Побыстрее на этот раз.

Вообще-то это было довольно сексуально. Не втискивание головы в железный горшок, а сама дрессировка. Он оказался строгим учителем, этот Джуд Леннокс. Показал ей нерыцарский прием, который девушке страшно понравился. Отработать удар позволил на себе. Тут уж она сама не возражала против повторения. Жаль только, они были уже закованы в доспехи: без них получилось бы чувственнее. Но и чувствительнее для Джуда!

И все равно… Эти его чертовы принципы! Она ведь ехидничала, предлагая отпрашиваться у папы. Знала бы она, с кем связывается… Выйдя из часовни, Леннокс тут же отправился к ее родителю и во всех подробностях изложил ему свои намерения: рад знакомству, господин Верна; сэр, разрешите забрать с собой вашу единственную дочурку; да, вероятность успеха не так чтобы очень высока.

Она думала, конца не будет увещеваниям и слезам. Чуть не раздумала ехать. И зачем была нужна эта драма?! Оставила бы аккуратную записку. Поберегла бы и без того шаткие нервы. Хотя, надо признать, именно в разговоре с отцом она окончательно укрепилась в своем решении. До этого ей и верилось, и не верилось, что она сама вызвалась рыцарю в попутчики. А когда папа перекрестил ее напоследок, девушка испытала облегчение. И даже что-то вроде признательности им обоим – Джуду и папе. Это было трогательно. Немножко похоже на другое расставание, случившееся давным-давно. Она, второкурсница, собиралась с друзьями за город на выходные, и отец также, с тяжелым сердцем, отпускал ее под личную ответственность тогдашнего ухажера, смуглого красавца Гардиано Аньеро. Да уж, ставки с тех пор подросли. Сильва Альвана – это вам не вилла с подогретым бассейном, в котором она и Гардиано…

Девушка зевнула. Навстречу однообразно струилась дорожная разметка. Мысли о теплой воде затопляли ее гаснущее сознание. А вдруг засигналят руны, а она спит? Ничего, Джуд растолкает, если что.

Атлеция, летние каникулы, пляж. Вернуться бы туда. Ныряешь под воду с открытыми глазами, белое дно и самая масса воды мерцают, звуки становятся глухие, дальние, словно бубнящие; можно совсем расслабить руки и ноги, и тебя начнет мягко толкать к берегу, разомлевшую и загорелую…

Она вскинулась, демонстративно бодрая, будто не уснула, а только прикрыла глаза. Что? Что такое? Пора надевать шлем? Девушка хотела обтереть ладонью припухшее лицо и, забывшись, больно ткнула себя латной перчаткой.

Машина катилась очень медленно и продолжала сбрасывать скорость. Она потому и проснулась, что почувствовала, как движение замирает, а гул мотора становится тише, разреженнее.

Дорога была несвободна. Перед въездом в тоннель скопились машины. Столько автомобилей они не видели с тех пор, как въехали в Анерленго. Рубиновые огоньки стоп-сигналов горели только с краю затора – те, что прибыли недавно, еще надеялись на скорый проезд и не глушили двигатели.