Рыцарь из Дома Драконов (СИ)

— Ты меня хочешь, — повторила Айна, — забирай же.

Девушка взяла его собственную, почти парализованную нерешительностью ладонь — и положила себе на грудь. Артур почувствовал, какая она твердая и упругая, как напрягся под его пальцами розовый сосок. Айна тесно прижалась к брату, обнимая его, положила голову ему на плечо, обхватив прохладными губами ухо. Она прильнула своими бедрами, оказавшимися неожиданно жаркими, к его собственным — и юноша почувствовал, как его мужская плоть выпрямилась и напряглась, упираясь ей между ног. Айна приподнялась на цыпочки, повела бедрами, пытаясь нащупать своим лоном его распрямившееся копье. Руки девушки легли на его плечи, пальцы нежно гладили затылок, губы касались теперь груди, оставляя на ней поцелуи. Артур знал, что не выдержит долго. Слишком прекрасным и желанным было то, что он сейчас испытывал. Он почти касался Айны в самом сокровенном ее месте, чувствовал влажную теплоту ее входа, чувствовал, как ее плоть соприкасается с его. Еще немного — и он сдастся, сбросит оцепенение и войдет в сестру полностью.

Он знал это, как знал и то, что никогда не простит себя, если так поступит.

Собрав остатки воли в кулак, Артур с силой оттолкнул девушку прочь от себя — и она рухнула на пол.

— Довольно! — закричал он. — Хватит! Я не буду этого делать!

Айна подняла голову, и юноша увидел в ее глазах себя.

— Да вы просто трус, сударь, — сказала она медленно. Очень-очень медленно. И очень зло. — Вы самый настоящий, последний на свете трус. Я так смотрю, вы даже не можете быть мужчиной.

— Могу, — ответил Артур тоже со злостью. — Представь себе. Я — мужчина. И именно потому, что я мужчина, я и пальцем к тебе не прикоснусь. Я люблю тебя, ты это хотела услышать? Ну так слушай, мне нечего от тебя скрывать. Я тебя люблю, и в этой любви ничего постыдного нет. Грешно не любить родную сестру. Я и отца нашего любил, хоть он и был последний подонок. И Гайвена тоже люблю, ему только этого не говори. Я их люблю. Но ни к отцу, ни к Гайвену я в койку бы не полез. И к тебе не полезу. Любить и трахать — это, иногда, разные вещи. Я дорожу тобой, как собой, но трахать тебя не собираюсь, потому что любовь не в этом. Любовь живет в сердце, а не болтается между ног. Я знать не знаю никакую Богиню, Айна, и среди молний тоже не летал. Но вот Книгу Книг я помню хорошо, и когда я предстану перед моим Богом, глаз от него прятать не хочу. Говоришь, он был слаб и дал себя распять? Может твоей Богине и служили драконы и эльфы, только вот почему-то сейчас в каждой стране земли стоят его храмы с крестом, а не ее языческие капища. Может потому, что этот слабый Бог говорил дельные вещи и учил людей жить по-людски? Прости, сестра, но ты не права, и твоя Богиня тоже.

Он обошел Айну, стараясь не смотреть на распростертое на темно-зеленом, почти черном ковре белое тело. Стараясь не поддаться искушению. Потому что больше всего ему сейчас хотелось возлечь вместе с ней и довести начатое до конца. Артур наклонился и собрал всю свою так неосмотрительно, как оказалось, сброшенную одежду. Взял ее в охапку.

— Можешь остаться здесь, сестра. Я в эту комнату больше не вернусь, а тебе лучше остаться. Полежи, вдруг заснешь. Доброй тебе ночи.

Айна не ответила, и тогда Артур направился к дверям — и с каждым шагом, что он делал, уходя прочь от нее, он убивал часть самого себя. На пороге Артуру захотелось остановиться и повернуть назад, но он преодолел и это желание. Нет такого желания, которое человек не смог бы преодолеть. Выйдя в гостиную, он плотно закрыл за собой дверь — а услышав доносящиеся из-за нее рыдания, пошел прочь, на ходу торопливо одеваясь.

Утром, когда готовый отправиться в путешествие отряд собирался на крепостном дворе, Айна Айтверн так и не вышла проводить их в дорогу.

Капитан королевской гвардии, представившийся сэром Малькольмом Толлхартом, держался заносчиво и нагло. Он то и дело бросал на Артура пренебрежительные взгляды, а Ретвальда и вовсе демонстративно игнорировал. Временами Толлхарт принимался поглаживать развесистые рыжие усы, отчего невероятно напоминал таракана — худого, как щепка, и до тошноты омерзительного. Капитан носил на белом гвардейском плаще заместо споротого золотого диска яблоневое дерево Карданов. И когда успел нацепить? Не иначе, портные в стольном городе работали, не покладая рук. Интересно, им хоть заплатили?

— Его величество готов выехать к вам, герцог, — бросил сэр Толлхарт, свирепо зыркнув на Артура черными глазищами. — Но лишь к вам. Потому что в уговоре речь шла про встречу один на один, и никаких прочих господ.

Артур покрепче сжал поводья коня, хотя куда в большей степени ему хотелось заехать кулаком гвардейцу по зубам. Подумать только, «прочих господ»… Ты этим прочим господам месяц назад в ноги кланялся.