Рыцарь курятника

– Кто этот враг, который уже шесть месяцев поражает меня? – спросил он глухим голосом. Затем остановился, скрестив руки на груди. – О, горе ему! – продолжал он. – В прошлую ночь он осмелился коснуться одного из двух существ, которые дороги мне! Кто бы он ни был, я его уничтожу!

Он поднял голову, лицо его прояснилось, будто внезапная мысль осенила его, пальцы сжались.

– Итак, ночь на 30 января стала трагичной для всех, кого я люблю, – сказал он. – Но я отомщу тем, кто причинил мне столько зла! И страшно отомщу! Но, – продолжал он, переменив тон, – кто мой невидимый враг? Кто старается мне вредить и поражать всех тех, кто мне дорог?

Он погрузился в глубокое раздумье.

– А ведь двойственное существование было так прекрасно, – мечтательно молвил он. – Сколько радости было вокруг меня! Скольких я осчастливил! Как блистательна была жизнь! Какое будущее меня ждало! И вдруг в разгар этих успехов неизвестная рука поразила ангела моих мечтаний и моей жизни!

Патрон остановился. На него страшно было смотреть: на лице отразились самые сильные и противоречивые чувства.

– Горе! Горе ему, – продолжал он, – ибо я отомщу!

Продолжая ходить по комнате, он снял со стены план

Парижа и положил его на стол, медленно проводя пальцем по всем белым линиям, обозначавшим улицы.

– Как объяснить исчезновение этих людей? – продолжал он, глядя на план. – Двое с одной стороны, трое с другой – и ни малейшего следа!.. Но это невозможно! Решительно невозможно. Неужели те, которые мне служат, сговорились, чтобы обмануть меня? Нет, нет, это невозможно!

Он опять остановился.

– Но если они не изменяют мне, то кто изменяет им?

Он стоял с нахмуренными бровями; на лбу его появились

складки – предшественники бури.

Раздался скрип, и дверь отворилась.

ХХVI Бриссо

С., так и не снявший маски, ввел в комнату женщину.

Это была известная красавица Бриссо, ставшая знаменитой благодаря любовным летописям в царствование Людовика XV. О ней часто говорится в мемуарах той эпохи, записки Ришелье и архивы полиции полны разных скандальных рассказов о ней и вполне оправдывают ее репутацию.

Бриссо была высока ростом, чрезвычайно стройна и имела прехорошенькую головку с правильными чертами лица. Ее рост указывал на физическую силу, не свойственную многим женщинам. Она была одета в яркий костюм. Войдя в комнату, она очутилась лицом к лицу с начальником и отступила, словно пораженная ужасом.

Действительно, вид этого человека, освещенного лампой, напоминал что-то страшное и фантастическое. Ростом он был очень высок; пояс, за который были заткнуты шпага, пистолеты и кинжал, стягивал стройный стан; черты лица невозможно было рассмотреть из-за необыкновенно густых волос, бороды и усов. Черные глаза бросали огненные взгляды из-под густых бровей, а рука, лежавшая на кинжале, будто приготовилась к удару.

Бриссо сделала шаг назад.

– Подойди! – властно сказал ей патрон.

После довольно продолжительного молчания он спросил:

– Ты знаешь, перед кем находишься?

– Нет, – нерешительно отвечала Бриссо.

– Перед тобой стоит человек, который, будучи верен друзьям, не имеет привычки прощать своим врагам. Я буду тебя допрашивать, ты же должна мне отвечать.

Патрон отворил дверцу железного шкафчика, вынул оттуда мешочек, бросил его на стол, а возле мешочка положил заряженный пистолет.

– В этом мешке двадцать тысяч ливров золотом, – сказал он, – а в этом пистолете пуля. Если ты будешь служить мне, как я хочу, то двадцать тысяч будут твои; если же будешь стараться меня обмануть, я всажу эту пулю в твою голову. И, можешь поверить, я сдержу свое слово.

После минутного молчания он прибавил:

– Я – Рыцарь Курятника!

С этими словами он отступил назад, и свет лампы озарил его. Он предстал во всем блеске безудержного гнева. Бриссо сложила руки, не имея сил вскрикнуть, будто ужасное имя, произнесенное при ней, вдруг ее парализовало. Она была неподвижна. Наконец, сделав над собой усилие, она упала на колени.

– Пощадите! – взмолилась она.

Рыцарь Курятника пожал плечами.

– Ты будешь отвечать ясно и прямо на мои вопросы? – спросил он очень спокойным голосом.

Бриссо медленно встала.

– Садись, – сказал Рыцарь.

Она повиновалась.

– Где ты провела прошлую ночь?

– В домике графа де Суврэ, – отвечала Бриссо не колеблясь.

– На улице Сен-Клод?

– Да.

– Кто был за ужином?

– Д'Айян, де Лезен, Фиц-Джеймс, де Гонфлан, де Лаваль и де Шаролэ.

– А из женщин?

– Мадемуазель де Тутвиль, баронесса де Бревнан, Лекок и Феррати.

– Чем вы занимались за этим ужином?

– Чем всегда занимаются за ужином – забавлялись, – сказала Бриссо, к которой мало-помалу возвращалась ее обычная самоуверенность, – мужчины и женщины переоделись олимпийскими богами и богинями. Это было очень смешно.

– А ты что там делала?

– В начале ужина меня не было, я приехала после, по делу девочки…

– Какой девочки?

– Не знаю, должна ли я…

– Расскажи мне подробно все, что ты делала вчера вечером.

Бриссо, видимо, колебалась:

– Вы хотите, чтобы я сказала вам всю правду?

– Да!

– А если вы мне не поверите?

– Почему?

– Потому, что я сама себе не верю. То, что случилось, так странно!

– Что же? Говори скорее!