Рыцарь Леопольд фон Ведель

— Вы слишком добры, милорд, и в свое время я не премину вспомнить о вашем предложении. Но поскольку королева отклонила мою просьбу об аудиенции и не доверяет мне по делу, в котором я могу сослаться на письменное свидетельство Вильгельма Оранского, то позвольте мне, милорд, быть настолько гордым, чтобы обождать, когда ее величеству будет угодно видеть меня. Но у меня есть к вам просьба другого рода.

— Говорите!

— Прошу вас, сэр, вручить письмо это королеве. В нем говорится о деле, лично касающемся ее величества. Если вы любили Вильгельма Оранского, то передайте письмо ее величеству.

— Сегодня же.

— Тем лучше! Заметьте, уничтожит ли его королева, или даст ответ, который может показаться вам странным, но знать который мне было бы очень полезно.

— Вам не угодно открыть мне эту тайну?

— Не смею! Сделать это может одна только королева! Другое дело, не имеющее ничего общего с предыдущим, касается Шотландии. Насколько мне известно, при Дворе существуют две партии, из которых одна желает, чтобы Иаков I наследовал Елизавете, а другая и знать ничего не хочет о Иакове.

— Да и я тоже! Впрочем, я знаю эту историю, сама королева рассказала мне об этом. Предполагать, чтобы Елизавета добровольно возвела на трон своих отцов сына Марии, да это просто дерзость!

— Не можете ли вы с помощью вашего влияния…

— Я слишком недавно пользуюсь благосклонностью королевы, Лестер слишком еще силен, чтобы взвалить еще себе на шею Уолсинхэма, — быстро возразил Роули. — Елизавета — умнейшая женщина, но она допускает при дворе различные партии с тем, чтобы слуги ее следили друг за другом и таким образом обеспечивали ей свободу действий. При всех своих дарованиях королева сознает, что она все-таки женщина, и никому из мужчин не доверяет полностью, опасаясь, чтобы он не подчинил ее своей власти. Тот только может иметь надежду на победу, кто, по-видимому, менее всех требователен. К числу таких хитрецов принадлежит Уолсинхэм, я тоже действую таким образом, а потому было бы чрезвычайно опасно сделать против него ход, который сэр Френсис, наверное, никогда не простит мне.

— Будь я уверен, что письмо в руках королевы, то мне решительно все равно, кто будет царствовать после нее.

— Через два часа она получит письмо. Можно ли увидеться с вами сегодня вечером и провести вместе часок-другой за бутылкой вина?

— «Белый Медведь» — гостиница приличная, не знаю только, достаточно ли она хороша для вас.

— Что за нелепость, друг! Я моряк, и, несмотря на эти перья и кружева, шелк и бархат, я, в сущности, все-таки предпочитаю смоленую куртку.

— В таком случае, окажите мне честь быть моим гостем.

В назначенный час знаменитый мореплаватель явился к Леопольду. Шедший за ним слуга поставил на стол два небольших деревянных ящика и ушел. Роули был серьезен и задумчив.

— Мы одни? — спросил он.

— Совершенно одни.

— Послушайте, что за чертовщина была в письме вашем?

— Разве королева не дала вам прочесть его?

— Нет. Она изорвала его в клочки.

— И разгневалась?

— Ну, нет. Во время чтения она вскрикнула и побледнела, затем медленно изорвала письмо и сказала:

— Лорд Уолтер, этот рыцарь фон Ведель или избранный Богом человек, или величайший в мире плут. Скажите ему, что в надлежащее время я вспомню о докторе, но фон Ведель все-таки не увидит меня!

Затем она опять повеселела, и мы стали беседовать о другом.

— Позвольте, милорд, и нам поговорить о других вещах. Садитесь — и за чашу!

— К этому вину, — улыбнулся Роули, — придется кстати это вест-индийское зелье! — Он открыл один из ящиков. — Прошу вас принять маленький подарок. В Англии это новость.

— Но не для меня, милорд, хотя это и другая трава, и другие трубки.

— Но если не на дальнем западе, то где же вы курили, сэр?

— На берегах Нила, в Каире.

— Черт побери! Да вы такой же любитель приключений, как и я!

Леопольд вынул из стола какую-то странную, блестевшую особенным зеленым отливом, прекрасную вещицу.

— Посмотрите, милорд.

— Прелестно и к тому же очень оригинально!

— Это диадема из царских гробниц в больших пирамидах. Примет ли ее величество эту вещь в подарок во время турнира?

— Еще бы! Да она не была бы женщиной, не была бы Елизаветой Английской! Ого, дружище, каким, однако, курсом вы идете! Должно быть, море вам знакомо!

— Мне знакомо море жизни!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Елизавета и Анна