Рыцарь любви

...

«Гражданку Кандейль просят любезно принять этот подарок от французского правительства в вознаграждение за ее услуги – прежние и будущие».

Тщеславие актрисы было вполне удовлетворено. Сколько раз видела она эти чудные камни на шее герцогини де Марни, у которой служила ее мать! А сегодня дочь этой аристократки увидит на ней это самое ожерелье.

В это время раздался стук в наружную дверь.

– Это месье Шовелен приехал за мной, – сказала Дезире. – Крепко ли застегнуто ожерелье, Фаншон?

– Крепко, мадемуазель, – ответила горничная. – О, как вы сегодня красивы!

– Леди Блейкни также очень красива, Фаншон, – самодовольно произнесла Дезире, – только вряд ли у нее найдется такое ожерелье.

Глава 6

В великосветских хрониках того времени сохранились рассказы о великолепном рауте, данном в тот достопамятный вечер в Блейкни-Мэноре. На нем присутствовало все высшее лондонское общество с принцем Уэльским во главе.

После неожиданной встречи с Шовеленом Маргарита не могла отделаться от тяжелого предчувствия, ей казалось, что ее мужу грозит серьезная опасность. Она даже попыталась предостеречь Перси против Шовелена, но это ни к чему не привело. Она даже не добилась от него обещания не участвовать в ближайшей поездке во Францию.

– Я знаю, как ты страдаешь и тревожишься, дорогая, – сказал сэр Перси, – но могу лишь постараться как можно скорее покончить с этим делом и вернуться домой. Я не могу отрывать Фоулкса от молодой жены, а Тони и все прочие так ужасно медлительны во всем!

Таким образом Маргарита осталась в прежней тревоге, которая не уменьшилась даже от забот, вызванных раутом.

– Ваши гости уже начали съезжаться, леди Блейкни, – сказала Жюльетта, входя в комнату.

– Вы сегодня очаровательны, мадемуазель, – улыбнулась ей Маргарита. – Не правда ли, сэр Перси?

– Благодаря вашей доброте, – ответила Жюльетта с оттенком печали в голосе. – Как бы мне было приятно надеть сегодня драгоценности, которыми гордилась моя дорогая мать!

– Будем надеяться, что они когда-нибудь опять вернутся к вам, – ответила Маргарита, направляясь с Жюльеттой в приемный зал.

– Надеюсь, – со вздохом произнесла Жюльетта. – Когда во Франции начались смуты, аббат Фуке, духовник и верный друг моего покойного отца, взялся сберечь для меня все драгоценности матери, говоря, что им всего безопаснее быть вместе с церковными принадлежностями в ризнице его маленькой церкви в Булоне. Он думает, что никто не решится на святотатство и что никому и в голову не придет искать в его ризнице бриллианты герцогов де Марни… Милый мой аббат! Он готов был отдать жизнь за нас с отцом, и я знаю, что не расстанется с моими драгоценностями, пока будет иметь силы защищать их.

Разговаривая, дамы дошли до длинного ряда пышно убранных комнат. Маргарита, попросив Жюльетту остаться в бальном зале, вышла для приема гостей на площадку лестницы, где намеревалась встречать каждого приветливым словом.

Обширные покои быстро наполнялись избранным обществом. С минуты на минуту ожидали появления его королевского высочества, который приехал в лодке по реке, прямо из Карлтон-Хауса. Всюду слышался веселый говор, струнный оркестр уже наигрывал прелюдию к гавоту. В эту минуту стоявший внизу лестницы ливрейный слуга громогласно доложил:

– Мадемуазель Дезире Кандейль и месье Шовелен!

У Маргариты сильно забилось сердце при виде Шовелена, медленно поднимавшегося по широкой лестнице между двумя рядами кавалеров и дам в блестящих костюмах, с любопытством оглядывающих посланника революционной Франции. На площадке Кандейль остановилась, чтобы сделать изящный реверанс перед хозяйкой дома. Она вся сияла в пышном бальном платье, с маленькой веточкой из золотых листьев в волосах и с чудным бриллиантовым ожерельем на точеной шейке.

Гости все прибывали. Появился и принц Уэльский. Вскоре раут стал очень оживленным. Наконец время стало приближаться к полуночи. Танцы еще продолжались, но многие из гостей разбрелись по саду, ища прохлады. Говорили, что какая-то восхитительная французская артистка будет петь очаровательные песни, которых в Англии еще никто не слышал. В роскошно освещенном концертном зале были расставлены кресла для слушателей. В сопровождении Жюльетты Маргарита, покинув на минуту высоких гостей, пошла отыскивать Дезире, чтобы просить ее начать импровизированный концерт. Артистка оказалась в маленьком будуаре и немедленно поднялась навстречу дамам.

– Я готова начать, когда вы пожелаете, – любезно сказала она, – и уже составила маленькую программу. С каких песен начинать – с веселых или чувствительных?

Но прежде чем Маргарита успела произнести слово, Жюль етта в волнении шепнула ей:

– Кто эта женщина?

Жюльетта была страшно бледна, а ее большие глаза с нескрываемым гневом смотрели на артистку.

– Это мадемуазель Кандейль, милая, – ответила удивленная Маргарита, – мадемуазель Дезире Кандейль, которая сейчас споет нам наши милые французские песенки.