К Львову тяготело несколько областей Западной Украины, являвшихся истинными бандеровскими заповедниками. Поэтому именно в этом городе Ясный устроил свою штаб-квартиру по борьбе с украинскими националистами во Львовской, Станиславской, Дрогобычской и Черновицкой областях. Там же размещалось и Управление по борьбе с бандитизмом. Заместитель наркома Строкач отвечал за Ровенскую, Тернопольскую и Волынскую области.
Красная армия все дальше наступала на Запад. И львиную долю времени у наркома отнимала координация действия с наступающими фронтами. Он давно уже был свой во всех штабах. Немало пообщался с командующими накоротке. Как правило, это были люди выдающиеся, но очень уж разные.
Конев, занимавший Львов, отличный стратег, был прямолинеен и груб в отличие от Ватутина. Имел отвратительный характер, работать с ним было тяжело.
После взятия Львова устроили банкет в гостинице около областного драмтеатра. Когда стали разъезжаться, Ясный с Коневым вышли на порог. Командующий крикнул шоферу:
— Петька!
Машина стояла закрытая. Шофера нигде не видно. Порученец забегал. И вскоре вытащил водителя из другой машины — он там спал.
Конев взял палку и принялся его хлестать, ласково приговаривая:
— Ты, сволочь такая! Твою мать!
С командующим Четвертым Украинским фронтом Андреем Еременко занимали Карпаты и по ту сторону гор — Чоп, Ужгород. Ставка его была в городе Черновцы. Он был открытым и искренним, но несколько импульсивным, иногда, выпив, начинал дурковать.
Однажды Ясный выпивал с Еременко и членом Военного совета Львом Мехлисом. Генерал армии уже хорошо нагрузился, а Мехлис все хотел соскочить с пьянки. Командующий тогда и сорвался:
— Ну что, жид, пей, а то морду набью! Привык холуйничать, мать твою!
Тут он был прав. Мехлис холуйничать любил. Был человеком гиперактивным, старался казаться святее папы римского в деле генеральной линии партии. И доставлял всем множество забот.
Однажды подложил он и самому Ясному хорошую свинью — с детской непосредственностью накатал длинную телегу на имя товарища Сталина о том, что оуновцы не дают продвигаться военным эшелонам, ведут террор на территории Черновицкой и Станиславской областей, а НКВД не принимает меры.
Ясный узнал об этом из звонка разъяренного Берии.
— Я тебя выгоню! — орал тот. — Ты у меня будешь знать, как такие письма допускать!
Он долго матерился в своей привычной манере. Видимо, Сталин ему задал трепку.
— Ты что, не знал, что Мехлис что-то пишет? — наконец выдохся руководитель НКВД Союза. — Должен был помешать ему.
Как помешать? Единственный способ помешать Льву Мехлису накатать донос наверх — это его пристрелить…
Хотя насчет террора Мехлис был прав. Оуновцы свирепствовали. Ежедневно на стол наркому ложились сводки:
«В селе Белавушка (65 км северо-восточнее Ровно) националисты вырезали 15 красноармейцев, а в селе Москвине отравили 30 красноармейцев 181-й Стрелковой дивизии».
«Бандиты увезли в лес девушку — машинистку военторга 2-й Воздушной армии Поневину Елену. Изнасиловали, вырезали звезды на руках и груди, написали на животе «Россия» и бросили в лесу связанную умирать».
«При налете на районный центр Городницы Житомирской области бандеровцы сожгли здание райвоенкомата, НКВД, НКГБ, райисполкома, почты, нарсуда. Зверски убили жену и четырехлетнего ребенка лейтенанта Филимонова, трупы их изрезали».
«В Ровенской области бандиты напали на пятнадцать недавно прибывших из РСФСР для восстановления народного хозяйства специалистов, увели в лес и расстреляли. Надругались над трупами, отрезав голову у одного убитого мужчины и ноги у женщины…»
И так постоянно. Особенно яростно бандиты боролись с учителями, агрономами, строителями.
Потерпев крупные поражения в прямых боестолкновениях с войсками НКВД, оуновцы начали менять тактику. Их командование направило «Инструкцию для руководства генеральных округов», в которой предписывалось: «От регулярно-военных форм борьбы перейти к боевым диверсионным формам».
То есть рассыпаться небольшими группами. Растворяться в лесах и среди мирного населения. Теперь почти при каждом селе были «боевки» — группы оуновцев по десять-пятнадцать человек. Обустраивались схроны — тайные места, где отлеживались боевики или хранилось оружие. Контакты между боевками осуществляли связники из местного населения, а между крупными подразделениями — и по рации. Наибольший ужас на людей наводила служба безопасности (СБ) УПА, выполнявшая роль и контрразведки, и трибунала. В их директивах прямо значилось: уничтожать не только коммунистов и комсомольцев, но и всех, сочувствующих новой власти. В «зрадники» попасть было легко. Так что крестьяне бандитов не сдавали.