Рыцарь Отражений

Она снова принялась смеяться. Я и сам улыбнулся, подумав о том, что этот дрессированный тюлень с таким предложением обратился к настоящему магу.

— Все оттого, что он понял, как Ринальдо богат, продолжала она. — Конечно, Виктор в то время был, как всегда, на мели. Но Ринальдо не выказал никакого интереса и вскоре после этого просто перестал брать у Виктора уроки живописи — он чувствовал, что научился у того всему, чему можно было. Когда позже он рассказывал мне об этом, я поняла, что этого человека можно отличным образом превратить в свое орудие. Я была уверена, что такой субъект сделает все, что угодно, лишь бы вкусить подлинной власти.

Я кивнул.

— И тогда вы с Ринальдо принялись ходить к нему? Вертелись-вертелись, задурили ему голову и выучили немногим настоящим приемам?

— Достаточно настоящим, — уточнила Ясра, — хотя в основном его обучением руководила я. Ринальдо, как правило, бывал слишком занят — готовился к экзаменам. У него средний балл всегда был повыше твоего, верно?

— Как правило, у него были очень хорошие отметки, — уступил я. — Когда ты рассказываешь, как вы дали Мелману силу и превратили его в свое орудие, я не могу не задуматься о причине. Вы натаскивали его, чтобы он убил меня — и весьма живописным способом.

Ясра улыбнулась.

— Да, — сказала она, — хотя, возможно, не так, как ты подумал. Он знал про тебя и обучался, чтобы сыграть свою роль в жертвоприношении, где роль ягненка при заклании должен был сыграть ты. Но в тот день, когда ты убил его, он попробовал воспользоваться тем, чему научился сам, и действовал на свой страх и риск. Его предупреждали, что нельзя действовать в одиночку, но он ослушался и заплатил за это сполна. Он жаждал обладать всеми силами, которые рассчитывал получить в итоге, а не делить их с другими. Я же сказала — дерьмо.

Мне хотелось казаться равнодушным, чтобы Ясра продолжала. Для этого нужно было есть, как ни в чем не бывало — как еще можно было лучше доказать свое спокойствие? Однако, опустив глаза, я обнаружил, что моя тарелка с супом исчезла. Я взял булочку, разломил ее, собрался было намазать маслом — и тут заметил, что моя рука дрожит. Минутой позже я понял, что это от того, что мне хочется задушить Ясру. Поэтому я сделал глубокий вдох-выдох и выпил еще вина. Содержимое появившейся передо мной тарелки возбуждало аппетит, а слабый аромат чеснока и прочих дразнящих обоняние трав велел сохранять спокойствие. Я благодарно кивнул Мондору, то же сделала и Ясра. Минутой позже я мазал булочку маслом. Откусив один за другим несколько кусков и не спеша прожевав их, я сказал:

— Признаюсь, не понимаю. Ты сказала, Мелман должен был участвовать в моем ритуальном убийстве… только участвовать?

Ясра молча продолжала есть, потом снова улыбнулась.

— Случай оказался слишком подходящим, грех было пренебречь им, — сказала она чуть позже, — вы с Джулией расстались, она заинтересовалась оккультизмом. Я поняла, что надо свести их с Виктором, чтобы он обучил ее нескольким простым штучкам. Я поняла, что надо воспользоваться тем, что Джулия страдала из-за вашего разрыва. Я знала, что ее любовь к тебе можно превратить в ненависть, такую сильную, что, когда подойдет время жертвоприношения, ей захочется самой перерезать тебе горло.

Я подавился чем-то, что при других обстоятельствах показалось бы потрясающе вкусным. По правую руку от меня появился затуманенный хрустальный кубок с водой. Я поднял его и, отпив, проглотил все, что застряло в горле. Потом сделал еще глоток.

— Ну, такая реакция в любом случае чего-нибудь да стоит, — заметила Ясра. — Ты должен признать, что месть имеет особую остроту, если твоим палачом стал тот, кого ты когда-то любил.

Уголком глаза я заметил, что Мондор кивает. Мне тоже пришлось согласиться, что она права.

— Должен признать, это хорошо продуманная месть, — сказал я. — Ринальдо тоже был в это посвящен?

— Нет, к этому времени вы стали слишком дружны. Я боялась, что он предупредит тебя.

Несколько минут я обдумывал это, потом спросил:

— Что же у вас сорвалось?

— Единственное, что никогда бы не пришло мне в голову, — сказала она. — У Джулии и вправду оказался талант. Несколько уроков у Виктора — и все, что он умел, у нее получалось лучше, кроме живописи. Черт! Может, она еще и рисует. Не знаю. Я сдала себе карту наугад, а она пошла сама.

Меня передернуло. Я подумал о своем разговоре с ти’га в Арбор Хаус в те давние времена, когда им владела Винтра Бейль.

— Джулия развила в себе те способности, что хотела? — спросила меня ти’га.

Я сказал, что не знаю, что она ни разу ничем не выдала этого. А вскоре припомнил нашу встречу на стоянке у супермаркета и собаку, которой она велела сесть и которая, быть может, уже никогда больше не шевельнется… Я вспомнил это, но…

— И ты ни разу не заметил никаких проявлений ее дара? — спросила Ясра.

— Не сказал бы, — ответил я, начиная понимать, почему дела обстоят так, как есть. — Нет, не сказал бы.

… Например, тогда в Баскин-Роббис, когда Джулия изменила вкус мороженого, пока стаканчик приближался к губам. Или тогда, в ливень, когда она оставалась сухой без зонтика…